У Великой реки

Перед ними, ближе к нам, стоял еще один, вооруженный точно так, как и они, разве что пистолет был богато инкрустирован, и по стволу карабина вился затейливый золотой узор. Интересно. Бледное лицо с правильными чертами, черные глаза. На голове черный тюрбан, намотанный на маранийский манер, закрывающий еще и нижнюю часть лица. Худощавый, явно очень гибкий и сильный. Хм… что-то знакомее в этом всем… Точно! Тифлинг! А вон и свернутый латиг под распахнутой курткой. Уже интересно.

Но вообще с не такой уж богатой свитой пришел к нам Пантелей. Кстати, он ли это вообще? Ну мало ли, вдруг обознался, в кабаке темно и суетно было. Может, похожий кто?

– Пантелей? – спросил я. – Не ошибся?

– Я. Именно так. – слегка улыбнулся он. – Не ждали?

– Ждали. – пожал я плечами. – Даже искали. Разве не заметно было?

– Заметно, заметно. – успокаивающим тоном, каким обычно говорят с нетрезвыми буянами, уверяя, что их уважают, ответил колдун. – Особенно в последние полчаса, с тех пор, как вы чужим порталом пришли и владетеля сего спасаемого богами места извели огненной смертью. Вместе с его начальником охраны – родственником и единственным настоящим наследником. И двумя личными магиками.

Тон у него по-прежнему был веселый, как будто наше появление его вовсе не беспокоило. А может так оно и было. Недаром он чуть не первым колдуном из ныне здравствующих почитается. Маша, кстати, молчала, лишь смотрела на сестру в упор. А сестра смотрела на нее с непонятным выражением лица.

Однако, нечто интересное я узнал. Почему, например, сопротивление нам было таким неорганизованным и немного бестолковым, хоть и яростным. А все очень просто оказалось, да и объяснимо, по большому счету. Сеньору местному не терпелось результатов похода дождаться, вот и пошел со всеми присными покараулить у портального маяка, где благополучно и попал под раздачу. Маша их всех раз – и в прах повергла, причем в прямом смысле слова. Как в погребальной урне прах, не гуще.

– А зачем искали меня? – спросил Пантелей. – Неужто из-за денег? Сколько там, десять за меня?

– Двадцать.

– Ах, два-а-адцать! – иронически протянул он. – С ума сойти! Бешеные деньги! Настенька… помоги мне с дверкой.

Так обратился он к стоящей рядом сестре моей подружки, указав ей на сокровищницу. Та лишь улыбнулась мимолетно, как Лари часто делает, подняла вытянутую руку с повернутой от себя ладонью, и… выбросила такую могучую волну чистой Силы, что меня морозом до костей прохватило, а могучая дверь смялась как листок картона в мозолистой ладони пьяного портового грузчика. Лишь заскрипело и жалобно заныло толстое железо, и с пулеметным треском вылетели могучие заклепки, одна за другой. Вырвало петли, перекрутило в уродливый ком, и отшвырнуло с грохотом в сторону, так, что с каменной стены крошка посыпалась.

Затем она вновь обернулась к нам с небрежным видом, хоть и несколько ненатуральным. Похоже, что такая мощь для нее не безделица, откатом-то накрыло. Испарина на лбу и побледнела даже.

– Насть… а это ты как? – вдруг спросила Маша. – Ты же не колдовала.

– Не колдовала. – улыбнулась та. – Просто знала все про всех, за что меня все ненавидели. А я ненавидела их, за то, что вынуждена все про них знать. Знать, кто ворует, кто изменяет жене, кто и вовсе с кобылой любится. А они знали, что я знаю. И хотели от меня знать о других. И что это была за жизнь?

Говорила она не повышая голоса, как будто повторяя наизусть давно затверженную речь. Наверное, так оно и было. Она эту речь, пожалуй, с тех пор, как говорить научилась, повторяла. Я бы повторял, на ее месте будучи.

А что? С таким даром жить среди людей не просто невозможно, но еще и опасно. Ведь рано или поздно любой задумавший худое сообразит, что все его планы и тайны могут быть раскрыты некоей девушкой Настей, лишь только потому, что дар у нее такой. Придет к ней квартальный, спросит, а она подумает – да и ответит. И тогда злодеи подумают немножко, да и убьют ее заранее. На всякий случай, от худого. А этого она не узнает, потому что думать про каждого злодея в округе и знать его планы невозможно – думалки не хватит, через край потечет.

– И что теперь за жизнь? – спросила Маша, нагнув голову и глядя исподлобья, словно собираясь бодаться.

– Теперь? – переспросила Настя. – Теперь нормальная жизнь! Беспокойная, но нормальная. Это видела?

Резким жестом, словно отбрасывая что-то в сторону, она указала на дверь, которая на дверь уже и не похожа была. Затем она постучала пальцем с отполированным ногтем по амулету на груди, тряхнула браслетами.

– И вот это ты тоже видела? – она даже с дыхания сбилась от переизбытка эмоций. – Вот он так сделал, повернул мою Силу в нормальную сторону. Теперь, сестренка моя дорогая, я посильней тебя буду! Месяц, другой, и мне даже амулеты не будут нужны, я стану обычной колдуньей!

– И это все, что тебе было нужно? Стать сильней меня? – прищурилась Маша.