У вендетты длинные руки

– Аристарх Владиленович, во-первых, наша контора занимается преступлениями иного рода. Копаться в бытовухе никто не станет. Во-вторых, боюсь, доказать вину Дьяченко будет все-таки непросто. Свидетелей нет, следов насилия на теле артиста – тоже. Как доказать, что он взял петарду в руки не по своей воле? Показания его жены, вернее, вдовы? Это не доказательство. Она может говорить все, что угодно, слова к делу не пришьешь. Ее там не было. Супруги Дьяченко утверждают, что Виноградов сам взял петарду и пытался ее зажечь, а она взорвалась. Даже то, что они были родственниками, не доказывает их вину. Они могли и не знать этого. Ну, вернулся старший брат в город через двадцать лет, живет здесь, но при этом не видится с родственниками, допустим, не хочет. И что? Это не наказуемо.

– Да, Дьяченко все хорошо продумал. Вот жук! Но теперь я сама займусь им. А вам, дядя Сережа, спасибо за информацию.

– Полина, я всегда рад помочь тебе.

– Серж, может, тогда еще по рюмочке?.. За успех ее дела? – нашелся Ариша.

Мужчины выпили еще по рюмочке, потом еще… Я ушла в свою комнату. Пусть насладятся обществом друг друга, они видятся нечасто. Дядя Сережа постоянно очень занят на работе и у нас бывает редко.

В своей комнате я уселась в кресло и принялась рассуждать. Итак, мотив у нас налицо. Наследство, причем немалое! Очевидно, Дьяченко посчитали, что число двадцать на троих делится плохо, вот и решили подогнать задачку под другой ответ. Что ж, будем считать, что с Валентином Виноградовым все ясно, но остается еще младший брат, Валерий. Он покончил жизнь самоубийством, как сказала Надежда. Мне предстоит проверить и это.

Я набрала ее номер.

– Надежда? Это Полина. Я хотела уточнить у тебя кое-что.

– Уточняй.

– Брат твоего мужа точно повесился сам? Следствие велось?

– Не было никакого следствия. Валерий был дома один. Когда его обнаружили, дверь была заперта изнутри. Следов насилия на его теле тоже не было. Так что умирать ему никто не помогал, это однозначно. Ой, я же не сказала…

– Что еще?

– Еще записку нашли. Мол, ухожу сам, так жить не могу, очень боюсь и все такое.

– А чего боялся твой деверь? Смерти от рака?

– Конечно! Я же тебе говорила, он мне сразу сказал, что умирать долго и мучительно не собирается. Лучше уж, мол, сразу…

– Да, я помню. Надя, а откуда Валерий узнал о своей болезни?

– Так ему же в больнице сказали! Он там обследование проходил…

– В какой больнице?

– В нашей, горовской.

– А в связи с чем он проходил обследование? У него что-то болело?

– В том-то и дело, что нет. Валерка никогда ни на что не жаловался, а тут ему позвонили из собеса и предложили бесплатную путевку в санаторий, как инвалиду. Он согласился, он ведь в свои двадцать девять еще ни разу никуда не ездил. А путевка оказалась «горящая», ему надо было срочно всех врачей пройти. Он и пошел их обходить.

– А почему он пошел не в свою поликлинику по месту жительства, а в больницу?

– Так ему в собесе сказали, что курортная карта нужна срочно, в поликлинике ее оформить он никак не успел бы. И ему посоветовали сходить в больницу. Там есть коммерческое отделение, или хозрасчетное? Я точно не знаю, как оно называется, но там за деньги можно сделать срочные анализы. И врачей тоже пройти срочно. А плата не такая уж большая. Зато потом получаешь бесплатную путевку.

– И все это сказали по телефону? Или Валерий сам ходил в собес?

– Нет, он говорил с ними по телефону.

– Понятно. Значит, говорившего Валерий в глаза не видел. А фамилию свою этот человек не назвал?

– Понятия не имею, Валера мне об этом не доложил. Я только знаю, что он побежал сдавать все анализы и проходить врачей, и тогда-то и обнаружилось, что у него рак.

– Надежда, а ты случайно не в курсе, где эта справка с анализами? Ее можно увидеть?

– Курортная карта? Если честно, я даже не знаю. Наверное, там, в квартире, так и лежит. Там теперь живет их мать.

– Твоя свекровь?

– Да. Но с ней все так сложно…

– В каком смысле?

– Ну, понимаешь, когда-то она их бросила…

– Своих сыновей?

– Да. И мужа тоже. И ушла к другому мужчине. Валентин тогда только что поступил в театральное училище в Москве, а Валерий еще учился в школе. Отец не смог вынести этого, запил и вскоре умер: отравился паленой водкой. А Валентину пришлось подрабатывать и кормить себя и брата, пока тот не окончил школу и не устроился на работу.

Теперь понятно, почему израильский дед не оставил наследство своим дочерям. Старшая разошлась с мужем и уехала к черту на куличики, младшая бросила семью ради какого-то хахаля. Скорее всего, отец считал своих девочек особами непутевыми, а внуки в его глазах выглядели страдальцами.

– Надежда, постарайся найти эту справку с анализом крови Валерия.

– Полина, зачем тебе это? Что ты там хочешь увидеть?

– Фамилию врача. И еще, Надежда, ты что-нибудь слышала про израильского деда твоего мужа?

– Да, слышала. Он живет в Тель-Авиве, богат, во всяком случае, у него своя фирма. Года два тому назад он схоронил жену.

– Это все?

– А что еще я могу знать? Виноградовы с ним практически не общались. Так, изредка доходили слухи…