У Ветра твои глаза

Черноволосые и узкоглазые. И тут северянка поняла, что они прибыли в Сидрах — единственный портовый город Монойской империи и по совместительству ее столицу. Но развить мысль не успела. Тот, который сопровождал ее на ладье, наконец добрался до нее и, резко схватив за руку, дернул вверх. Она поднялась, чуть снова не упав. Раздался свист — в тот же миг спину пронзила резкая боль. Мира вскрикнула и согнулась пополам. Тонкая рубаха никак не смягчила удар. Снова свист — еще удар, опять вспышка боли. За время путешествия она ни разу не плакала, но сейчас слезы против воли брызнули из глаз. Он хлестал ее кожаной плетью. Третий, четвертый, пятый раз… Мира упала на четвереньки, попыталась отползти, но мужчины плотным кольцом окружили ее. Она видела только их ноги, боялась поднять голову, чтобы не получить удар по лицу.

— Хватит, хватит, — зарыдала она, не в силах больше терпеть.

Со стороны города послышался окрик. Клириец остановился и что-то ответил. Мира наконец украдкой глянула на него. Тот улыбался. Повесил плеть на пояс и с распростертыми объятиями шел навстречу богато одетому узкоглазому. Тот двигался по узкому деревянному мостику, отделяющему причал от суши. Мужчины обнялись, похлопывая друг друга по спинам.

— Рад приветствовать тебя снова здесь, мой дорогой друг, — сказал узкоглазый на монойском. — Привез свое великолепное масло?

— Да, господин Аджай, и не только. В этот раз был у северян, прихватил меха и кожу, самую качественную!

Клириец тут же заговорил на его языке, даже Мира, едва научившаяся этому наречию, слышала сильный акцент, но смогла разобрать почти каждое слово. Немного отойдя от острой боли, она стояла на коленях. Спина горела и пульсировала, а все остальное тело покрылось мурашками от ветра, пронизывавшего его сквозь мокрую рубаху.

— С удовольствием куплю всего понемногу, покажешь? — моноец в предвкушении потер руки, а потом, словно только сейчас заметил дрожащую Миру, как бы невзначай поинтересовался: — Рабыня твоя?

Торговец со злостью посмотрел на женщину.

— Да, сбежать пыталась. Проучил немного.

— Это дело нужное, — согласно кивнул собеседник. — Продаешь?

— Почему ж нет? Если не боишься, что сбежит.

Моноец расхохотался.

— От меня не сбежит!

Торговец подхватил хохот, другие мужчины, стоявшие рядом, тоже заулыбались.

Миру передернуло. Лучше бы ей дали утонуть, чем вот так.

Узкоглазый подошел к ней и, еще больше сощурив глаза, произнес:

— Встань!

Мира решила сделать вид, что не понимает его. Знание монойского языка — единственное ее преимущество, которое она не собиралась пока раскрывать. Она продолжала стоять на коленях, борясь с дурнотой.

Человек поднял ее за руку. Глядя на тех, кто ворвался в ее родное селение, она думала, что все монойцы — прирожденные великаны. Но этот был лишь немного выше ее самой, а его живот выдавался далеко вперед. Мира не решалась посмотреть на него прямо, стояла, опустив глаза. Краска прилила к лицу. Он беззастенчиво разглядывал ее с ног до головы. Мокрая ткань облепила тело, на ветру соски поднялись и затвердели. Выносить этот оценивающий взгляд было гораздо хуже, чем терпеть боль от ударов. Мужчина взял ее за подбородок и поднял его, заставляя смотреть себе в глаза. И Мира посмотрела сквозь пелену слез. Его черты лица расплывались перед ней. Человек бесцеремонно сдавил пальцами челюсть, заставляя раскрыть рот, и внимательно осмотрел зубы.

«Как будто лошадь покупает», — подумала Мира.

Оставшись довольным, моноец обернулся к торговцу.

— Двадцать динаров, — предложил он.

— Пятьдесят, господин Аджай. Я ее вез, кормил, рубаху новую дал.

— Так дикая она, не куплю ее, а завтра, гляди, убежит, — принялся торговаться моноец, а потом самодовольно добавил: — У тебя.

— Сорок пять и ни динаром меньше, — покачал головой тот.

Мира исподлобья поглядывала на них. Кажется, обоим торг доставлял удовольствие.

— Двадцать пять, — назвал новую цену черноволосый. — И можешь прямо сейчас забирать свою рубаху.

Оба загоготали.

— Тридцать, — отсмеявшись, предложил клириец.

— По рукам! — господин Аджай, как называл его торговец, подал ладонь, тот ударил по ней.

Сделка считалась совершенной. Мира теперь принадлежит монойцу. Все это казалось дурным сном. Кошмаром. Мира изо всех сил пыталась проснуться и не могла.

Новый хозяин громко кликнул двоих крепких ребят, которые ждали его на берегу, по виду — охранников. Те быстрым шагом пересекли мост. Он что-то бросил им, Мира не расслышала. Те одновременно закивали и вдвоем подошли к северянке. Она отшатнулась, но один из них крепко впился длинными пальцами ей в предплечье и повел вперед. Пришлось поторопиться. Она оглянулась — господин Аджай поднялся на палубу ладьи, видно, решил все-таки прикупить и другие товары из северных земель. А ее уводили прочь.