У волшебства запах корицы

Горизонт на востоке светлел, выбеляя небесную лазурь и раскрашивая в нежный румянец перистые облака. В голове не осталось ни одной стоящей мысли, но осознание того, что супруг, пусть и не мой, а Кассандриолы, скоро исчезнет, заставило задать ерундовый вопрос:

— А как драконы решают проблему с одеждой? Ведь когда ты превращаешься, то становишься, кхм, слегка больше. Или ты ее аккуратно складываешь и несешь в пасти с собой?

Арий лишь по-мальчишески улыбнулся, а потом, озорно сверкнув глазами, отчего стал моложе на добрый десяток лет, заговорщицким тоном произнес:

— Это великая тайна, которая открывается только избранным. Я тебе расскажу секрет, но не сейчас, а в следующий раз. А пока томись от любопытства в неведении.

Мне стало тоже отчего-то смешно. Захотелось болтать ногами и веселиться. Так мы и спускались, улыбаясь, как двое ненормальных, которым вкололи убойную дозу галоперидола.

Наконец, перед дверями спальни Арий опустил меня на ноги.

— Заходить не буду. Кесси. — Он пристально посмотрел мне в глаза. — Я постараюсь вернуться как можно скорее. Прошу лишь об одном: береги себя. И не волнуйся. В твоем случае это смертельно опасно…

— Я постараюсь. И буду ждать, — вырвалось помимо воли.

Толкнув дверь спальни, вошла. В ушах все еще звучал голос дракона, его обращение: «Кесси». И как-то совершенно забылось, что, стремительно покидая свои апартаменты, я оставила там одного эльфа.

Оный в данный момент и сидел на кровати, закинув ногу на ногу и внимательно разглядывая вошедшую меня. Сейчас в нем было не узнать того Эрина, к которому я, признаться, уже привыкла. Внимательный, цепкий, с отблеском металла взгляд, черты лица, которые стали враз жестче. Даже поза — обманчиво-расслабленная, но из такой легко можно и перекатиться через спину, и резко прыгнуть вперед. Эльф чем-то сейчас напомнил обнаженную катану, которая одной игрой солнечных бликов на своем острие предупреждает: «Я смертельно опасна».

Молчание затягивалось, и нарушил его сухой, менторский тон Эрина:

— Как мне к вам обращаться, сударыня? Судя по всему тому, что я подсмотрел сегодня на крыше донжона, вы кто угодно, но не Кассандриола Глиберус.

Наш мозг удивителен. Он работает двадцать четыре часа в сутки со дня нашего рождения и сбоит только на экзаменах или когда влюбляешься. А судя по вопросу эльфа, мне предстоял сложнейший коллоквиум на достоверность образа светской барышни. Вот только что ответить на такое заявление леголасообразного? Взгляд невольно упал на паркет. В углу, притаившись под кроватью, сидел Фир. Его усы от возбуждения беспрестанно хаотично шевелились, а сам он всем своим видом выражал крайнюю степень возбуждения. Разве что не бегал под ложем.

— Итак, как же? — повторил свой вопрос Эрин.

— А могу узнать, на чем основано столь веское заявление? — начала я обтекаемо: сознаться-то всегда успеется, а вдруг потом окажется, что подозревали тебя совершенно в другом, а ты уже сдала козырные карты в пас.

— Раз вы настаиваете, извольте-с, — сухо ответил Эрин и начала загибать пальцы: — Вы нетипично смелы, сказал бы, даже отчаянны, что по сути своей не преступно, если бы не одно но: я навел справки о Кассандриоле, хотя для этого пришлось написать не одну дюжину писем как ее бывшим институтским знакомым, так и светским сплетникам при дворе королевского величества Нериуса Седьмого Победоносного… Да-да, не удивляйтесь, я в отличие от вашего супруга хорошо знаком с людьми, и по роду службы мне часто приходилось бывать в резиденциях человеческих правителей. Связи, как вы видите, остались. Знакомства вообще жутко полезная вещь, порою ценнее звонкой монеты. Так вот, все в один голос утверждают, что девица Глиберус нрава кроткого, тихого. Она прилежная ученица, послушная дочь, ни разу не сказавшая резкого слова. Такую бы Ликримия проглотила, не разжевывая. В вашем же случае после аудиенции драконица драпала во все лопатки. Некая Верма, к слову, институтская подруга, охарактеризовала Кассандриолу не иначе как «синий чулок, чурающийся модных новинок. Неуверенную и лишь благодаря положению папочки имеющую пусть и скудный, но успех при дворе».

«Хороша же змеюка-подруженька у Кесси, — мелькнула у меня невольно мысль. — Если доведётся встретиться с этой Вермой, обязательно скажу ей пару ласковых, по-нашему, по-русски».

Похоже, на моем лице что-то такое отразилось, раз эльф сделал отступление от разоблачительной лекции и пояснил:

— Мне, признаться, эта девица тоже не пришлась по вкусу, хоть знаком я с нею был лишь через отчет друга. Слишком завистлива и алчна к деньгам. Всего за десяток золотых вспомнила всю подноготную и выложила ее Юринниэлю.

«Ну да, — мысленно прокомментировала я, — если этот Юринниэль умеет пользоваться своим эльфячьим обаянием как же виртуозно, как и ты, добыть информацию из злопыхающей подруженьки Кесси ему не составило труда. Деньги были лишь дополнительным стимулом для этой продажной твари».