У ворот зла

Казалось, мысли Конана каким-то мистическим образом придали сил юноше Говинду высвободился из захвата противника. Тело юноши блестело от пота, когда он вскочил и ударил своего соперника ногой по шее. Удар был слишком слаб, чтобы раздробить позвоночник, но достаточен, чтобы заставить врага Говинду схватиться за горло обеими руками.

Юноша прыгнул вперед, схватил своего врага за одну из прижатых к горлу рук и вывернул ее.

- Сдавайся, Бовену! - В это мгновение его голос звучал так, будто и не подросток говорил, а умудренный опытом воин.

- Не мое дело решать за тебя, Бовену, - сказал Кубванде, - но если бы...

Ответ Бовену был нечленораздельным и не слишком вежливым - Говинду прижал его к земле.

- Ну что, сдаешься? Клянешься признать меня вождем деревни?

- А... Э... Над деревенскими... Здесь... Да. Человек Амры. Этого... достаточно?..

Конан в душе надеялся, что у Кубванде хватит ума помолчать, а у Говинду - принять сдачу. Явно, что парень был в том возрасте, когда он мог взять бразды правления, выпавшие из рук его отца. А то, что он сделал сегодня, и без того поработало на его репутацию, так что новую кровь он мог и не проливать. Просить о большем было бы глупо.

- Стало быть, ты признаешь, что Конан - наш вождь? - спросил Говинду.

- Я... клянусь... кровавой клятвой... делать все, что от меня потребуется... в этом краю чудовищ!

- А ты парень с головой, Бовену, - засмеялся Конан. - Нам тут и в самом деле потребуется все, что у нас при себе, и все, что сможем отобрать у пиктов, чтобы выжить, пока не найдем дороги домой. А ты что скажешь, Говинду?

Парнишка - нет, Конан уже больше не будет его так называть! - молодой вождь встал на ноги и посмотрел на своего недавнего противника:

- Я принимаю твою клятву, Бовену. Надеюсь, что ты не выступишь против меня. По крайней мере, до тех пор, пока мы снова не окажемся дома. Мне совсем не хотелось бы убивать столь храброго воина и тем самым ослаблять деревню.

- Я принесу птичьи яйца, когда родится твой первый сын, - сказал Бовену.

Конан с невольным одобрением посмотрел на молодого вождя. Умение, решительность и милосердие находились у него в той самой пропорции, которая необходима для успеха. Теперь киммериец надеялся, что проблемы будут у него с шестью, самое большее с семью воинами из деревни Мертвого Слона. Что до остальных...

- Иккако Кубванде, у тебя я не прошу клятвы. Я только хочу, чтобы между нами не было ссор. Надеюсь, ты хочешь того же. Идоссо был твоим другом, не моим.

- Бросив тебе вызов, он перестал быть другом кому бы то ни было, сказал Кубванде. - Я оплакал его в песне, и назад песни не вернешь. Скажу только, что жил он с большей честью, чем умер. Пусть духи вознаградят его за эту жизнь и да простят ему эту смерть.

По всему было видно, что больших бамула это удовлетворило.

Конана, честно говоря, это устроило не вполне, но он понимал, когда нужно остановиться в своих требованиях к человеку. Большего ждать не приходилось. Он решил не спускать с Кубванде глаз и никогда не позволять этому человеку заходить себе за спину.

- Мы знаем, кто здесь вождь, - сказал Конан. - Вы знаете, что я за человек. А я знаю, какова будет наша первая работа: собрать трупы, позаботиться о раненых и подыскать безопасное место для ночлега.

- А это место? - спросил кто-то.

- Может быть, безопасное, а может быть, и нет, - откликнулся Конан и поднял кулак. - Но для того, кто не подчинится мне, безопасного места не будет нигде.

Кубванде тоже поднял кулак. И Говинду поднял. Это был ритуальный жест. Никто больше не проронил ни слова. Все разошлись, чтобы сменить стражей, поискать мох и листья для раненых и подобрать убитых.

Скире теперь не нужно было искать общий язык с Вуоной, чтобы понимать, что происходит у той в голове. Там билась одна-единственная мысль вернуться к своему народу, по крайней мере к тем, кто был здесь, в Дебрях Пиктов.