У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века

За прошедшее десятилетие сотрудничество Севера и Юга, несмотря на по-прежнему полярное государственное устройство и во многом разные ценности, стало реальным фактором политики в Восточной Азии и в глобальном формате. Появились надежды на действительное примирение и мирное сотрудничество двух Корей без характерных для прошлого попыток подрывных действий в отношении друг друга (во всяком случае, на уровне стратегии). Пугающая соседей возможность “обвального объединения” с непредсказуемыми военными и экономическими последствиями отодвинута, причем шансы навязать его извне серьезно снизились. Примирению послужил и субъективный фактор: Ким Чен-ир признал в качестве партнера Ким Дэ-чжуна (Пхеньян на протяжении десятилетий ценил его как лидера оппозиции диктатуре), встреча с которым в Пхеньяне 15 июня 2000 г. стала поистине эпохальной. Был достигнут компромисс и по парадигме объединения, на первом этапе как “свободной федерации”[19]. Для Южной Кореи это была эволюция в направлении реализма, поскольку в 1990-е гг. южнокорейцы говорили о маложизнеспособных планах создания “Корейского сообщества”, что предполагало бы, в силу разности потенциалов Севера и Юга, фактическое подчинение Севера[20].

Второй саммит Ким Чен-ира и Но Му-хёна в октябре 2007 г. закрепил формулу сосуществования двух корейских государств на достаточно длительный исторический срок с перспективой неспешного сближения без давления и вмешательства. Был намечен порядок создания нового режима поддержания мира на полуострове с участием лидеров трех или четырех государств. Решили создать зону мира в прибрежном районе Желтого моря (где пока еще не урегулирован вопрос территориального размежевания), а прилегающий к демилитаризованной зоне треугольник в КНДР вблизи Хэчжу сделать фактически зоной совместного с РК предпринимательства. Запланировали серьезные инвестиции в расширение уже работающей несколько лет Кэсонской промышленной зоны, строительство судостроительных предприятий в Нампхо и Анбёне, налаживание грузовых железнодорожных перевозок между Севером и Югом, в том числе в перспективе до китайской границы, модернизацию шоссе до Пхеньяна[21]. Остались, правда, неудобные вопросы о том, возможно ли выполнить эти планы с учетом смены администрации в РК и прохладного отношения к ним США, однако политическая воля правящих элит двух стран была выражена достаточно определенно.

Казалось, проявившиеся примерно с 2000 г. тенденции достаточно быстро приведут к выходу КНДР из изоляции и положат начало мирной эволюции северокорейской системы. В начале нынешнего десятилетия многие, включая автора этих строк, испытывали определенные надежды на такой исход событий, считая, что роль международного окружения (в том числе России) – в поощрении таких тенденций и в создании благоприятных условий на основе межкорейского примирения для прекращения вражды КНДР со значительной частью внешнего мира и конвенционализации страны.

Мы далеки от попыток свести осложнение ситуации в Корее, вылившейся в ядерный кризис 2002 г., лишь к “козням американских империалистов”, тем более что ядерные амбиции Пхеньяна не были надуманными и реально угрожали режиму нераспространения еще в 1990-е гг. Тогда их удалось купировать, и, как показывают нынешние события, движение к денуклеаризации в конце 1990-х гг. можно было бы начать с гораздо более низкой точки. Если бы не искусственный демонтаж администрацией Буша согласованных его предшественником “рамок” сосуществования с КНДР, сегодня мы бы жили в более безопасном мире, мире безъядерной Северной Кореи и значительного снижения напряженности в Восточной Азии.

Глубинная причина нестабильности состоит в том, что ни США, ни КНДР пока не выработали для себя концепции сосуществования, хотя ход диалога по ядерной проблеме с начала 2007 г. породил определенные надежды. В КНДР по-прежнему уверены, что США на нынешнем этапе по собственным соображениям меняют лишь внешнюю тактику подхода к Пхеньяну: “вовлечение” направлено на то, чтобы попробовать “задушить КНДР в объятиях”[22]. США же считают, что КНДР нельзя верить ни в чем, а поэтому все договоренности с ней – лишь тактические шаги для решения собственных задач. А приоритеты в этом регионе – укрепление собственных военно-политических позиций и сдерживание Китая (а заодно и России).

Как преодолеть антагонизм между КНДР и США?

Политика угроз со стороны Пхеньяна была лишь ответом на давление, используемое Соединенными Штатами и их союзниками.

Необходимо отдавать себе отчет в особенностях психологии руководства КНДР: едва выжив после столкновения в годы корейской войны со всей мощью американской военной машины, оно не считало себя застрахованным от повторения пройденного в случае утраты защиты со стороны СССР и Китая. Ким Ир-сен сомневался в возможности найти компромисс со своими противниками, полагая, что в покое его не оставят.