У врага за пазухой (СИ)

— Ма... — Я проглатываю фразу, что обычно родители тоже интересуются детьми. Спрашиваю о другом: — А расскажи о деле, из-за которого посадили отца?

После смерти папы прошло девять лет, после его ареста — все одиннадцать. Целая вечность без любимого человека. За эту вечность я много раз прокляла себя за то, что согласилась на время суда уехать к ростовской тетке. Родители тогда хором уверяли, что так будет лучше. Меня, восемнадцатилетнюю, и слушать никто не хотел.

А потом... мы с мамой лишь дважды говорили о том деле. Каждый раз она заливалась слезами и умоляла не мучить ее.

Чтобы выяснить хоть что-то, пришлось пробивать информацию по своим каналам. Однако, несмотря на старания, узнать удалось немного. ДТП, алкогольное опьянение как отягчающее обстоятельство и тромб, который якобы оторвался у отца в камере.

— Кира! Ты расстроить меня хочешь? — Мама даже не коверкает мое имя.

— Ты ведь была с ним в машине, когда он сбил ту женщину. Как это вообще вышло? — Тру виски. — Отец прекрасно водил. Да и чтобы он сел за руль пьяным... не могло быть такого.

— Я уже много раз тебе рассказывала! — всхлипывает она.

— Пожалуйста, можешь еще раз? — Складываю руки в молитвенном жесте.

Мама не религиозна. Это скорее для себя.

— Не пил он ничего! Баба эта... она сама под колеса кинулась. Ей красный горел. А она... обкуренная была. Вообще ничего не соображала.

— Ты уверена?

Я помню материалы дела. Там не было ни слова о наркотиках в крови жертвы. Только о том, что она беременна. На девятом месяце.

— Мы когда ей помочь пытались, такого в сумочке насмотрелись! — Мама брезгливо передергивает плечами. — Не у каждого наркомана подобный набор. Да и сама она... невменяемая была. Под кайфом. Куда врачи в женских консультациях смотрят! Ее в какой-нибудь больнице нужно было держать. Под присмотром нарколога!

— А на суде об этом говорилось?

— Конечно! Я последние деньги на адвоката спустила! Он постоянно заявлял эти... как их?.. Ходатайства! И об экспертизе тоже было!

— По факту оказалось наоборот. Что женщина была трезвой, а папа пьяным.

— Кирюш, так этот Вольский, муж ее... он страшный человек. Денег горы. Совести ноль. Купил и прокурора, и экспертов. Из-за него там все поменялось. Черное стало белым, белое черным, а наркоманка так вообще в человека превратилась. Не пила, не курила, не кололась. — Из глаз мамы начинают течь слезы. — Нас с отцом отчаяние брало. Этот гад со свету его сжить решил... отомстить за то, в чем Игореша даже не виноват.

— Мам... — Я обнимаю ее.

— Что мама?! — заливается она еще громче. — Ты сама хотела узнать. Так знай! Твой папа был приличным человеком. Он не пил и никогда не нарушал правила. Во всем виновата та баба. Но Игорю приписали алкогольное опьянение и посадили, чтобы потом в тюрьме... убить.

— Можно же было попробовать апелляцию. Найти другого адвоката...

Это в деле отца было самой большой загадкой. Он признал себя виновным, согласился с приговором и добровольно сел.

— Ты что? Снова перейти дорогу этому Вольскому? — На лице матери отражается священный ужас.

— Хотя бы попытаться...

— Чтобы он потом еще меня или тебя убил?

— А после смерти отца? Узнать точные причины смерти. Потребовать экспертизу... эксгумацию, в конце концов.

— Кира! Ты мне вот это прекрати! Игоря не воскресишь! Нет его больше! А Вольский может сделать так, что не станет и нас.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

Не вяжется образ сегодняшнего Ярослава Вольского с образом хладнокровного убийцы. Подкупить, нанять он может, но чтобы сам...

— Так! Я знаю, что ты задумала! Добить меня хочешь! — Мама становится серьезной. — Сейчас же поклянись, что не станешь копаться в этом деле! Памятью отца поклянись!

— Мама...

— Не мамкай! Клянись сейчас же! У меня сердце не выдержит, если еще и с тобой что-то случится.

— Прости...

— Кира! — Мама встает, забыв клатч на диване.

— У меня новое расследование связано с Вольским. Серия интервью.

— Катастрофа... Откажись! — Она берет меня за руку. — Милая, откажись. Он сам тебя не узнает, после всех твоих браков и смены фамилий ты в безопасности. Я-то не всегда помню, какая у тебя сейчас. А вот если ты докопаешься до чего-нибудь...

— Я не им буду заниматься. Он только заказчик.

— Не важно! Поклянись, что не станешь ничего узнавать о том ДТП и откажешься от нового дела.

— Я... — Собираюсь сказать «не могу», но телефон внезапно моргает сообщением от Ломоносова.

Главред редко пишет так поздно. Только если что-то срочное.

«Завтра первое интервью. Берешь его у Вольского», — читаю на экране.

«У Вольского?»

Знакомые мурашки становятся на стартовую позицию и начинают забег.

«Он был партнером нашей цели. Сможет многое рассказать».

Странное совпадение.

«Где?»

«Сейчас перешлю адрес и время. Это он назначил».

Спустя минуту на телефон приходит информация. Не веря своим глазам, я трижды перечитываю две строчки и тут же пишу шефу:

«Там? Он серьезно?»

Глава 5

Глава 5