У всех разные игрушки

— Копали, восстанавливали тексты, переводили с какого-нибудь арамейского, осмысливали, искали союзников, писали уставы и письма Папе, с помощью своих покровителей — Фулька Анжуйского и Гуго Шампанского сколачивали первоначальный капитал, испытывали на практике изученные методы — работы было много. И только когда все было готово, они решились обратиться к религиозным иерархам за благословением. Сопровождение паломников — очень удобная ширма для банковской деятельности в те времена, не так ли? Глупо было искать золото в подвалах Тампля — его там не было, оно работало!

История Пьера — или Жюстин — удивила меня и в который раз убедила, что за любыми романтическими картинками, нарисованными для нас идеалистами-историками, всегда стоят только деньги, жажда наживы, кровь и вранье.

Я уже слышал версию, что и сталинская чистка в тридцать седьмом была, прежде всего, не поиском инакомыслящих, а раскулачиванием партийных функционеров, здорово погревших руки в первые годы победившей Революции. К ним просто применили их же принцип: «грабь награбленное». И главной задачей следователей было не выбивание признаний в создании внутрипартийных фракций и в сотрудничестве с венгерской разведкой — это любой следователь потом мог написать сам, а показания о том, где зарыты червонцы царской чеканки, яйца Фаберже с подсвечниками Аарне и портсигарами Перхина, где в Швейцарии открыты валютные счета на предъявителя и прочее-прочее-прочее, что никак не касалось идеологической борьбы, но стало бы существенным подспорьем в выплате долгов за инвестиции и кредиты Уолл-стрит в первые пятилетки. Мой добрый знакомый из Тироло Уолт Бильфингер даже решился написать по этой теме пару книг, но дело застопорилось на пятой главе первого тома из-за недостатка документов, а выдавать свои домыслы, не подкрепленные железной документацией, за имевшую место реальность бывший разведчик не желал, считая это неприличным. Впрочем, он не терял надежды однажды попасть в нужные архивы.

Забавнее было то, что «кровавые гебэ-шники» Сталина использовали абсолютно тот же прием, что предполагала Жюстин в отношении доминиканских следователей процесса тамплиеров: замена финансовых претензий на идеологические. И, кажется, итог был тем же — огромный общественный резонанс, который помнят вот уже почти семьсот лет, при очень незначительном материальном результате.

— Знаете, Зак, вся наша рукописная история вообще одна большая куча лжи, — пьяновато подмигнул мне Персен, слишком злоупотребивший своим вином. — Вы же читали Библию?

— Да, падре Антуан заставил меня это сделать перед коронацией. А что, там тоже все замешано на деньгах?

— На деньгах? — Пьер на секунду задумался. — Нет, не думаю. Никогда не думал об этом в подобном ракурсе. Богу ни к чему деньги. Они нужны церкви. Нет, я не о деньгах. Я о десяти заповедях. Помните их?

— Нет Бога, кроме меня; Не твори для себя идолов; не поминай имени Божьего всуе; чти отца и мать; не прелюбодействуй; не кради; не убивай; не лжесведетельствуй… а-а-а, не помню что-то еще было.

— Не пожелай жены ближнего и чти субботу, — добавил Персен. — Но к чему это я?

— Действительно — к чему?

— А вот к чему, — вспомнил Пьер. — К истории появления этих заповедей. Вы помните, откуда они взялись?

— Их дал Моисею Бог на горе Синай?

— Вы не помните, — заключил мой министр. — Что ж, этот эпизод редко кто помнит точно.

Он подошел к книжному шкафу, достал из него Библию, полистал и прочел:

— Пятикнижие Моисея, Исход, главы тридцать первая — тридцать четвертая. Здесь много, на досуге прочтете, я перескажу сейчас вкратце суть. Моисей поднимается на гору, усердно молится и получает от Господа две каменные скрижали, исписанные с обеих сторон заповедями. Он спускается с горы к своему народу, который меж тем, согласившись с глупыми речами Аарона, начинает пить, петь и веселиться и поклоняться золотому тельцу, празднуя избавление от египетского плена. Разумеется, патриарху сцена не нравится, ибо израильтяне сотворили не что иное как идола, прямо запрещенного заповедями. Но что делает наш Моисей в ответ на этакое богохульство?

— Что же он делает?

— Этот вопрос мне не дает покоя с того времени, когда внизу живота у меня начали расти волосы. Моисей разбивает данные ему Богом скрижали!

— Эмоциональный дядька, — я не помнил этого фрагмента, но реакция патриарха и мне показалась странной. — Мой папа-психиатр, наверное, смог бы это объяснить его поступки, я не могу.

— Не очень логичный поступок, не правда ли? — усмехнулся Пьер. — Затем он долго гоняет своих соплеменников, убивает тысячи родственников, уничтожает тельца, в общем, ведет себя как конченый психопат. Сорок лет мурыжил людей в пустыне, а когда они наконец избавились от его опеки и чуть-чуть отметили свое освобождение от власти фараона, он их всех просто перебил с помощью подручных из левитов. Странное дело — злоумышленник Аарон, склонивший израильтян к этакому непотребству, совсем не пострадал.

— Милосердие со справедливостью так и плещут!