У Земли на макушке

Однако первое впечатление, как уже догадался проницательный читатель, оказалось ошибочным. Между прочим, как и вообще все первые впечатления. Я с недоверием отношусь к рассказам о необыкновенно проницательных людях, которые с ходу все понимают, одним взглядом метко оценивают — словом, с умным видом скользят по льду. То ли дело геологи. Они никогда не доверяют поверхности, обманчивой, как слой косметики: кто знает, что под ней спрятано! «Не доверяй первому впечатлению!» — таково мое правило, которого я редко придерживаюсь, из-за чего сплошь да рядом попадаю в глупейшие положения. Но зато я силен пониманием этой слабости и горжусь своей самокритичностью. Кстати, самокритичность не такая уж невыгодная штука, какой она кажется на первый взгляд. Я знаю одного человека, который всю жизнь только и делает, что совершает ошибки. Любой другой на его месте лез бы вон из кожи, чтобы свалить их на плечи товарища по работе, но мой знакомый не таков. На каждый свой промах он набрасывается с таким негодованием, так беспощадно себя бичует, что все приходят в умиление. И никого не удивляет, что после очередного провала его справедливо повышают в должности, потому что на такого человека можно положиться. Он провалит — но он и признает. Последний раз я видел этого славного парня после особенно крупной ошибки, совершенной под его руководством. Он был в приподнятом настроении: на новом посту ему полагается персональная машина.

Поселок Черский, который стал моей базой, находится неподалеку от Восточно-Сибирского моря. Свое название он получил в честь крупнейшего ученого и революционера, имя которого с уважением произносят на Севере. В Черском расположен известный в Арктике коллектив полярной авиации, обслуживающий дрейфующие станции, острова, населенные пункты и предприятия Северной Якутии и Чукотки. Сюда приходят заявки на самолеты — часто весьма неожиданные. Например, бухгалтер одного глубинного совхоза, закончив годовой отчет, требует, чтобы за ним выслали самолет. Или охотник, который на собаках привез груз ценного меха, желает отправиться домой в полном комфорте. И ему удается то, чего в свое время не добился Остап Бендер: из своей выручки — весьма, кстати, солидной — охотник покупает рейс, приземляется в двух шагах от родного дома, и на землю величаво, как облеченные высоким доверием послы, сходят слегка ошеломленные неслыханной честью собаки. Дорого, зато красиво и современно.

В Черском несколько сот одно- и двухэтажных домов (в основном деревянных); жителей обслуживают пять шесть магазинов, несколько различных ателье, два клуба, две больницы, две школы и одно отделение милиции. Водопровода и канализации пока еще нет — вечная мерзлота! — и по субботам автоцистерны развозят по домам воду из Колымы. Жители выбегают с ведрами и запасаются водой на неделю: заполняют огромные крашеные бочки, которые стоят в каждой кухне. В продовольственных магазинах практически есть все необходимые продукты, хотя меня удивили высокие цены на овощи и фрукты. Я понимаю, что доставить мандарины из Грузии в Черский сложнее, чем в Москву, но и жизнь за Полярным кругом менее комфортабельна, чем в столице. Что-то здесь недодумано.

Если в Черском кинешь камень в собаку — попадешь в собаку. По числу собак на душу населения Черский должен занимать одно из первых мест в мире. На всех улицах, во дворах и в подворотнях лежат, сидят и облаивают друг друга настоящие полярные псы, с могучими лапами и шкурами, которые не прошибет никакой мороз. Целыми днями они бродят на свежем воздухе, нагуливая аппетит. Когда меня, неискушенного новичка, впервые окружила дюжина здоровенных псов, я искренне пожалел, что не застраховал свою жизнь на максимально крупную сумму. Но псы, вместо того что-бы без всякого убытка для государства полакомиться растяпой, дружелюбно скалили зубы и махали хвостами. А когда я дрожащей рукой погладил одного зверюгу, он даже начал заикаться от восторга и тереться о мои унты, как кошка. Видимо, какое-то древнее чутье ему подсказало, что на этот раз его не изобьют до полусмерти. К собакам в Черском относятся дружелюбно, особенно дети, которые по-братски делят с ними свои обеды, когда мама заговорится с соседями.

Одним словом, Черский — поселок как поселок, и, если бы не два обстоятельства, его легко можно было представить себе в обжитой части страны — на материке, как здесь говорят, где Черский ничем не выделялся бы из сотен других поселков. Но обстоятельства эти меняют дело.

Первое — лютые морозы, которые стоят здесь пять шесть месяцев в году. Теперь мне кажется смешной паника москвичей, когда радио обещает на утро тридцать градусов. Здесь тридцать — благодать, легкая разминка перед настоящими морозами, да еще с ветром.