У звезд холодные пальцы

Модун почти сравнялась с ботурами в ратных умениях, а в чем-то преуспела даже лучше многих мужчин. Но быть женщиной, что бы ни болтали кумушки Элен, не перестала, хотя мужа, достойного пригасить огонь памяти о Кугасе, не было с нею.

Только рядом с багалыком ощущала себя робкой и хрупкой. Он редко останавливал на ее лице свой вечно хмурый взгляд, нечасто урывал время для разговора. Если это случалось, Модун вдруг на миг хотелось забыть суровую жизнь. Хотелось готовить Хорсуну вечернюю еду и ждать его, вышивая рубахи с женским привязывающим заговором…

Мотнув головой, воительница стряхивала вкрадчивое бабье наваждение. Была б у нее жажда добиться любви Хорсуна, она бы добилась. Но женщину волновало другое желание – собрать вокруг себя верных ботуров, насмерть стоящих в борьбе против черных сил.

Модун не знала, позволит ли ей багалык учить мальчишек. Все не решалась подступить к нему с этим предложением. Однако при любом исходе переговоров она собиралась начать учения весной после ледохода. Надо было еще уговорить родителей отпускать ребят. Летом мальчишкам сложно отпроситься, ведь на их плечах чуть ли не вся работа по двору и помощь отцам в сенокосе. Зимою легче, но в неширокой юрте не развернешься, а на улице в дикую стужу неокрепшим застудиться раз плюнуть. Лишь в конце Голодного месяца, когда зашатается рог Быка Мороза, можно побегать на лыжах, пострелять и порубиться в сугробах деревянными мечами.

Модун хотела подготовить к великому бою воинов, понимающих, с кем им предстоит сразиться. Будущих соратников она подбирала исподволь, наблюдая за ребячьей игрой в орла и уток, которая требовала силы и ловкости.

Бесплодны были намерения посвятить дружину в неизбежность войны с демонами. Ни ботуры, ни сам багалык не поверят, могут и на смех поднять. А Модун предвидела, что сражение неминуемо. Знала: во главе черного воинства будет стоять странник – демон с ледяными глазами.

В полном воинском снаряжении, статная и красивая, как богиня битвы Элбиса, вышла однажды Модун к мальчишкам, собравшимся во дворе. На дудке железного восьмидольного шлема реяли пышные хвостовые перья стерха, из-под рукавов короткого платья от локтей до запястий спускались браслеты белого серебра. Серебряный пояс с ножнами и колчаном перехватывал мягкий кожаный панцирь, простеганный роговыми пластинками из точеных конских копыт. Бычий аркан висел на правом плече, а за левым возвышался рог боевого лука. В правой руке Модун был меч, левой она придерживала овальный щит, крытый дубленой кожей. Посредине в него был вклепан железный диск. Такие же, но вдвое меньше, диски окружали щит по бокам, окантованным витой медной проволокой.

Мальчишки ахнули, восхищенные. Даже знак молнии Дэсегея словно впервые увидели на правой щеке воительницы. Но вовсе не покрасоваться перед ребятами наладилась Модун. Пока они рассматривали оружие, она приметливым взором остановилась на тех, кто мог стать исполнителем ее задумки, из кого она могла создать отряд единомышленников, одержимых одной целью. Дерзкая женщина верила: сила ее юных ботуров когда-нибудь превзойдет мощь дружинных отрядов. Смелость затмит храбрость воинов багалыка…

Весь вечер просидела Модун с мальчишками у костра, рассказывая военные истории. Теперь ребята приходили вроде бы к Болоту, а на самом деле надеялись послушать старинные были.

Называя славные имена героев прошлого, воительница однажды сказала:

– Может, и ваши имена когда-нибудь вспомнят те, кто придет за вами после многих кругов жизни, чтобы поднять боевой дух народа саха. Это ль не радость?

– В Элен мирно, – заметил кто-то. – Зачем нам боевой дух?

– Мирно? – усмехнулась Модун. – Откуда знаешь? Отличишь ли шорох мыши в углу от потаенных шагов у ворот? Всегда ли сумеешь распознать ложь в лице, как будто правдивом снаружи? Боевой дух учит четко отличать одно от другого, поэтому пестовать его нужно всегда.

Она не стала рассказывать, как в год Осени Бури сама обманулась спокойствием в Элен и как жестоко за это поплатилась.

Модун понемногу объясняла ребятам основы воинской науки. Мальчишки узнали, что ратное искусство включает не только совершенное владение верховой ездой и оружием, как они думали, но и многое другое. Любая малость имела значение в этом мастерстве, и все было слито звеньями одной цепи. Модун говорила и о секретных знаниях, что удваивают силу и внимание человека. Открыв рты, огольцы впервые слушали о военном волшебстве, особых знаках, словах и молитвах. С жаром обсуждали древние приемы управления внутренним огнем, некогда влитым в воинов-предков мастером Кудаем, как плавленое железо в формы.

– Все это, – говорила Модун, – должен знать и уметь посвященный ботур. Вплоть до последней песни – подарка богине битвы Элбисе.