Уайклифф и козел отпущения

Когда Уайклифф заговорил, его голос звучал спокойно, почти утешающе.

– Вы же с самого начала чувствовали, что ваш сын сломается на первом же серьезном допросе. Понятна поэтому ваша цель перевести наши подозрения на других лиц, пусть даже на себя. Я говорил уже, что вы выносливая женщина, и это правда. Но, реконструируя сейчас преступление, я подумал о том, как вы планировали свои действия, и понял, что настоящего плана у вас не было. Хотя все улики указывают на тщательную подготовку, само убийство совершено вашим сыном в состоянии аффекта. Глубоко оскорбленный дядей молодой человек потерял контроль над собой и, будучи личностью очень слабой, растерялся и бросился к вам. Дальше вам пришлось импровизировать. – Уайклифф не смотрел вокруг, а сосредоточился на красном пятне тлеющего табака в своей трубке. – Увидев, в какую беду попал ваш мальчик, вы начали действовать без промедления. Первым делом вы послали его на машине в город, чтобы потом он смог выдвинуть версию об аварии на обратном пути из кино домой. Вы предусмотрительно собирались с его помощью нагородить как можно больше лжи.

– Это не ложь, все так и было, – запротестовала Зара, но, несмотря на все усилия, убеждения в ее голосе не было.

– Сейчас уже бесполезно что-либо отрицать, – покачал головой Уайклифф. – У нас есть свидетель, который видел, как он ехал от дома в сторону кинотеатра в половине двенадцатого ночи. – Сара промолчала, и он продолжил: – Когда вы избавились от Мэттью, вы сбросили в воду труп и вернулись домой с одеждой, собираясь позже использовать ее, чтобы сбить нас со следа. В какой-то момент последующих суток вам пришла в голову мысль подменить некоторые окровавленные вещи чистыми. Затем, по удачному стечению обстоятельств – а может это было устроено намеренно, – Мэттью на следующий день едет проверять неисправные лампы ограждения. Вы отдаете ему сверток с одеждой и объясняете, что с ним делать. В своих показаниях он утверждал, что еще до часа ночи вернулся домой, но свидетели заметили его машину на Проспект-Террас после двух.

Уайклифф встал с кресла и повернулся спиной к огню, который уже почти погас.

– Вы должны понимать, что все кончено. С помощью улик, которые у нас есть, мы заставим Мэттью признаться в убийстве через пять минут после начала допроса. Единственным выходом для него остается явка с повинной.

– Можно мне поговорить с ним? – Сейчас ничто в ней не напоминало о напористой и энергичной женщине, которой она всегда представала перед Уайклиффом. Ее лицо было серым и безжизненным.

– Конечно. Поднимитесь наверх, если хотите.

– Я могу побыть наедине с ним?

Уайклифф поколебался, но, увидев ее глаза, кивнул:

– Хорошо.

Он прошел вместе с ней наверх и постучал в дверь. Войдя, он увидел, что Мэттью лежит на диване, свернувшись калачиком, как ребенок, подтянув колени к самой груди. Скейлс поднялся с плетеного кресла и сказал всего одну фразу:

– Он все время молчал.

– Оставь их одних и подожди за дверью, – прошептал Уайклифф помощнику.

Сара чуть поколебалась, затем прошла в комнату и закрыла за собой дверь. Уайклифф медленно спустился в гостиную, где старая леди так и сидела на кофе, не изменив своей позы.

– Они там вдвоем, – сказал он, беря с каминной полки оставленную там трубку.

– Не могу прийти в себя. Я никогда не думала что он может это сделать.

Уайклифф ничего не ответил, он рассматривал фотографию, стоявшую на каминной полке. На ней была изображена Сара – только на тридцать лет моложе. Она сидела в студии фотографа, держа на коленях малыша. Красивая решительная молодая женщина.

Он обернулся к старой леди.

– Что вы собираетесь теперь делать? У вас есть место, куда вы могли бы уехать?

– Уехать? – Она посмотрела на него с удивлением. – Почему я должна куда-то уезжать? Ведь это мой дом.