Читаем Убаюкать нож полностью

– У тебя третий разряд по подземному туризму? – продолжал он.

Разговор неожиданно становился интересным.

– Да, – сказал я.

– Сертификат у тебя при себе?

Я достал кошелек и вытащил из него пластиковую карточку сертификата. Орузоси провел ею по приемной щели в своем планшетнике, и тот удовлетворенно бипнул.

– Так, – сказал Орузоси, возвращая карточку мне. – Как насчет прогуляться по пещерам?

– Спрашиваешь. Всегда, – сказал я. – Но я через неделю должен приступить к работе.

– Где?

– В «Медузе».

– Ты приступишь чуть позже, – сказал Орузоси. – Этот вопрос мы уладим.

– Хотелось бы посмотреть твои документы, – сказал я. – Могу я знать, кто меня нанимает?

Орузоси достал пластиковое удостоверение и дал мне. Меня нанимала, как оказалось, РСБ – Республиканская Служба Безопасности.

– Почему-то я так и подумал, – сказал я.

Орузоси перевел на меня вопросительный взгляд.

– Связь с единой базой данных, – сказал я, махнув рукой на его планшетник. – Что ж, хорошо. Но не хотелось бы потерять в деньгах.

– Не потеряешь.

– И куда придется ехать?

– Никуда.

– Но в Вельчера нет подземных пещер.

– Есть Подземный Приют.

Он наклонился ко мне и доверительно прошептал:

– Там завелись крысы…

Пока я сидел, обалдевший, и не знал, что сказать, Орузоси посмотрел куда-то поверх моей головы и за меня.

– А вот и последний член нашей компании, – сказал он. – Закончила экскурсию?

– Да, – раздался веселый голос. – Убаюкала свой нож!

Орузоси мягко улыбнулся – это явно была его старая знакомая. Я обернулся и увидел девушку с черной челкой, закрывавшей половину лица. Она успела сменить голубую форму экскурсовода на веселый летний сарафан.

– Познакомьтесь, – сказал Орузоси. – Это Анша Таринди. Это Кервин Даж, а это Авенс Марримит.

1

Орузоси снял налобник и примотал его ремешками к какому-то корню в низком потолке. Импровизированная люстра осветила грот – небольшой и, что было немаловажно, с узким входом. Я снял рюкзак, бросил его на пол и сам повалился сверху. Анша села на землю и принялась рыться в своем рюкзаке одной рукой. Достав спиртовой карандаш с зеленкой и бинт, она оторвала растрепанный рукав с другой, оттерла кровь и грязь с раны и намазала зеленкой.

– Давай помогу, – сказал Кервин.

Он поднял бинт, сорвал с него упаковку и принялся ловко наматывать его на руку Анше.

– Спасибо, – сказала она.

Я засмеялся. Анша покосилась на меня. Я расхохотался еще пуще.

– Что ты ржешь, как ненормальный? – сурово осведомился Орузоси.

Он отдыхал у дальней стены.

– Крысы, – давясь подступающим к горлу смехом, сказал я. – Кажется, в Подземном Приюте Вельчера завелись крысы…

Анша и Кервин расхохотались тоже. Даже Орузоси усмехнулся.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века