Убаюкать нож

Мои товарищи по несчастью ворочались, устраиваясь на соломе. Мне не спалось. Я решил дойти до туалета – вонючей каморки в дальнем конце загона. Когда я был уже на полпути, я услышал, как поднялся кто-то еще. Человек явно шел туда же, куда и я. Это оказался Янес.

– Тебе сильно невтерпеж? – спросил он, догнав меня у двери.

– Иди, ладно, – сказал я.

Янес отрицательно покачал головой. Приблизив свое лицо к моему, он прошептал:

– Не пытайтесь бежать, курвиметр вам в глаз. Анша права. Далеко вы не уйдете. Тут уже были одни такие, из предыдущей группы. Их поймали, и…

– Что – и?

Янес помолчал, пошевелил губами и наконец ответил:

– И съели.

Охранники схватили Штуца и Кервина, выволокли наружу. Кервин сопротивлялся. Глаза его на белом от страха лице были абсолютно безумными. Кервина ударили прикладом по голове, и он обмяк. Как показало дальнейшее развитие событий, он выбрал наилучший путь. Дверь в наш загон закрыли, и Штуца повели на площадь, а Кервина потащили сзади.

– Что с ними будет? – спросила Анша.

Ответила Дарнти.

– Тебе лучше не смотреть на это, – сказала она ломким голосом. – Когда они сделали это в прошлый раз, я сидела у туалета и вспоминала сто дат Бесконечной зимы. Не сказать, чтобы сильно помогло, но…

Она обняла Аншу за плечи и попыталась увести от решетки. Анша сбросила ее руки. У Дарнти задрожали губы. Она хотела что-то сказать, но потом махнула рукой и отошла. Усевшись на свое место на соломе так, чтобы не видеть площадь, она обхватила колени руками. Губы Дарнти шевелились, глаза были плотно закрыты. В истории Пэллан достаточно дат, чтобы вспоминать их.

Я встал рядом с Аншой у решетки.

– Тех съели в наказание за побег, – сказал я негромко. – Может быть, Кервина…

Анша повернулась ко мне.

– Съели? – выдохнула она с ужасом.

В этот момент стало ясно, что на лучшую участь для Кервина я надеялся напрасно. Троица в балахонах ушла. Оставшиеся толстые мужчины вынесли откуда-то высокие столбы с крюками, тазы и еще какую-то утварь. Установили столбы – под них, очевидно, уже были сделаны отверстия в кладке площади. Штуц все это время срывающимся голосом повторял: «Не надо… пожалуйста… пожалуйста». Его обвязали веревкой, примотав руки к туловищу и крепко соединив ноги. Затем веревку перекинули через ушко крюка на столбе и натянули. Бесчувственный Кервин все это время лежал на земле рядом. Штуца подняли вверх ногами так, что его растрепанные грязные волосы почти касались земли. И хотя рядом с ним уже стоял облупленный таз, он все еще повторял свое «Не надо, пожалуйста». Один из мужчин взял топор, ногой подкатил деревянный кругляш. Другой грубо схватил Штуца за плечи и приподнял так, что голова его оказалась на этой подставке. Мужчина с топором взмахнул им. Я не видел, как топор прошелся по шее Штуца, отделяя ее от тела; убийца стоял между мной и несчастным толстяком. Я слышал глухой удар и увидел, как покатилась голова. Кругляш убрали, тело оставили висеть. Кровь стекала из перерубленной шеи в таз.

Палач обернулся и что-то беспокойно спросил. Второй тоже занервничал. Я увидел, что Кервина нет там, где он лежал минуту назад. Я буквально прилип к решетке.

– Он все-таки… – одними губами прошептал я.

– Убежал, – со слезами радости на глазах прошептала Анша. – О Двуликая, пусть ему повезет!

Люди на площади засуетились, забегали. Из-за большого чана выполз абсолютно голый человек. Он поднялся на ноги с изумленным видом. Остальные принялись орать на него. Он что-то бормотал в ответ. Кервин сумел раздобыть себе и одежду. Все-таки не зря он занимался телостроительством! Большая часть пленных, в том числе и я, были выше и намного худее наших хозяев, и при побеге благодаря этой разнице каждый из нас, пусть даже переодетый, был бы сразу опознан как чужой. А Кервин, плотный, невысокий, почти квадратный, был очень похож на местного жителя.

Часть людей собралась и ушла на поиски беглеца, я думаю, а остальные продолжили свои чудовищные приготовления. Когда кровь Ордо стекла, они разделали его, как мясник разделывает тушу. Порубив ребра и мясо с ног, замочили все в двух больших кастрюлях. Кости сложили в тот самый огромный чан и принялись, судя по всему, варить суп. Мозг съели сырым, разбив крышку черепа. Я и не хотел смотреть на это, и боялся отойти от решетки. Я изо всех сил надеялся, что Кервина не поймают… и хотел увидеть, что его НЕ приведут на площадь.

Его не привели.