Убедительный довод

— Они знали свое дело. Вышли на меня довольно быстро. Решили, что я преступник. Что меня очень обрадовало. Это означало, что я играю свою роль так как надо. Затем все пошло наперекосяк. Фраскони и Коль обратились ко мне и предложили затормозить расследование, если я им заплачу. Сказали, что это даст мне время покинуть страну. Они думали, я намереваюсь это сделать. Тогда я решил, а почему бы им не подыграть? Ибо кто может знать наперед, какая рыба попадется в сети? А чем ее больше, тем веселее, разве не так? Поэтому я сделал все так, как они просили.

Я молчал.

— Расследование продвигалось медленно, не так ли? — продолжал Куинн. — Не сомневаюсь, вы обратили на это внимание. Оно тянулось неделя за неделей. Очень медленно.

Медленно как улитка.

— Затем настало вчера, — продолжал он. — Я схватил за шкирку сирийцев, ливанцев и иранцев. Настал черед иракцев, а это уже была крупная рыба. Поэтому я решил заодно схватить за шкирку и ваших ребят. Они приехали ко мне за последней выплатой. Сумма должна была быть большой. Но Фраскони захотел забрать себе все. Он ударил меня по голове. Я потерял сознание, а когда очнулся, увидел, что Фраскони уже расправился с Коль. Это был настоящий сумасшедший, поверьте. У меня в ящике письменного стола лежал пистолет, и я убил Фраскони.

— Почему вы обратились в бегство?

— Потому что я испугался. Я всю жизнь прослужил в Пентагоне. Ни разу в жизни не видел кровь. И я не знал, сколько ваших еще замешано в этом деле. Возможно, Фраскони и Коль были не одни.

Фраскони и Коль.

— Вы оказались на высоте, — одобрительно заметил Куинн. — Вы приехали прямо сюда.

Я кивнул. Вспоминая восьмистраничную биографию, составленную безукоризненным почерком Коль. Профессия родителей, дом, где вырос.

— Кому это пришло в голову? — спросил я.

— Первому? Разумеется, Фраскони. Он же был старшим по званию.

— Как ее звали?

У него в глазах мелькнула искорка страха.

— Коль.

Я снова кивнул. Коль отправилась производить арест в парадной форме. Черная полоска с фамилией на правой стороне груди. «Коль». Как требует устав: «Полоска с фамилией женщины-военнослужащего располагается горизонтально справа на расстоянии от одного до двух дюймов от верхней пуговицы мундира, в зависимости от индивидуальных особенностей фигуры». Куинн прочитал фамилию, как только Коль вошла в дверь.

— А имя?

Куинн задумался.

— Не помню, — признался он.

— А как звали Фраскони?

«Полоска с фамилией мужчины-военнослужащего располагается по центру клапана правого нагрудного кармана на одинаковом расстоянии от шва и пуговицы».

— Не помню.

— А вы попробуйте.

— Я не смогу вспомнить. Это ведь ничего не значащая мелочь.

— Три из десяти. Тройка.

— Что?

— Ваша общая оценка — тройка. Очень плохой результат.

— Вы о чем?

— Ваш отец работал на железной дороге, — продолжал я. — Мать сидела дома. Ваше полное имя — Фрэнсис Ксавье Куинн.

— Ну и что?

— Так расследование не ведут, — объяснил я. — Собираясь схватить кого-то за шкирку, узнаёшь об этом человеке все. Вы вели игру с двумя нашими сотрудниками в течение нескольких недель и так и не узнали, как их зовут? Не удосужились заглянуть в их личные дела? Не сделали никаких записей? Не составили донесений?

Куинн промолчал.

— Кроме того, у Фраскони никогда в жизни не было собственной мысли, — продолжал я. — Он делал только то, что ему говорили. Ни один человек, знавший этих людей, не сказал бы «Фраскони и Коль». Они были Коль и Фраскони. Ты завяз в грязи по самые уши, а этих ребят ты увидел только тогда, когда они пришли за тобой. И ты убил их.

Куинн доказал правоту моих слов, бросившись на меня. Я был готов к этому. Боец он оказался никудышный. Я сбил его с ног, ударив гораздо сильнее, чем требовалось. Когда я загружал его в багажник его собственной машины, он еще был без сознания. Не пришел в себя и тогда, когда около заброшенного сарая я перегружал его в багажник своей машины. Проехав на юг но шоссе 101, я свернул направо к Тихому океану. Остановился на площадке, усыпанной щебнем. Оттуда открывался величественный вид. Было около трех часов дня, ярко светило солнце, и океан был ослепительно синий. Площадка была огорожена металлическим заборчиком высотой по колено, за ней еще на пол-ярда продолжался щебень, после чего следовал длинный вертикальный обрыв к самому берегу. Дорога была пустынной. Одна машина в пару минут. Основной транспортный поток следовал по шоссе.

Открыв багажник, я тотчас же с силой захлопнул его на тот случай, если Куинн уже очухался и собирался напасть на меня. Но он едва пришел в себя. Вытащив из багажника, я поставил его на ватные ноги и заставил идти. Дал ему возможность минуту полюбоваться океаном, пока сам проверял, нет ли поблизости случайных свидетелей. Вокруг не было никого. Тогда я развернул Куинна лицом к себе. Отошел на пять шагов.

— Ее звали Доминик, — сказал я.