Убегай!

Хейс повернулась к нему спиной и больше ничего не сказала. Саймона отвезли в пункт скорой помощи в Маунт-Синай[7] на Западной Пятьдесят девятой улице, неподалеку от Десятой авеню, где его тут же отправили на рентген. Врачиха в шапочке без полей и с виду такая молоденькая, что ее, наверное, не пускают в кино на фильмы категории R, наложила ему на сломанные пальцы шины и зашила раны на голове. Сломанные ребра, как она сказала, «сами срастутся, надо лишь месяца полтора избегать резких движений».

Все остальное происходило стремительно, как в абсурдистском фильме: его отвезли в следственный изолятор на Сентер-стрит, 100, сфотографировали анфас и в профиль, сняли отпечатки пальцев, сунули в камеру. Разрешили сделать звонок – ну все как в кино. Саймон хотел позвонить Ингрид, но передумал и позвонил шурину Роберту, ведущему адвокату Манхэттена.

– Я немедленно кого-нибудь для тебя найду, – сказал Роберт.

– А сам что, не возьмешься?

– Криминалом я не занимаюсь.

– Ты что, серьезно думаешь, что мне нужен адвокат по уголовным делам?

– Да, думаю. Кроме того, мы с Ивонной сейчас на море. Долго добираться. Главное, держись и не дергайся.

Через полчаса к нему явилась миниатюрная женщина, где-то уже за семьдесят, с проседью в светлых вьющихся волосах.

– Эстер Кримстайн, – представилась она и крепко пожала Саймону руку. – Меня прислал Роберт.

– Саймон Грин.

– Значит, так, я адвокат экстра-класса, и картина для меня совершенно ясна. Саймон Грин, повторяйте за мной: «Невиновен».

– Что?

– Просто повторите то, что я сейчас сказала.

– Невиновен.

– Прекрасно, молодец, я сейчас запла́чу, – сказала Эстер Кримстайн и наклонилась к нему поближе. – Это единственные слова, которые я разрешаю вам говорить… причем только тогда, когда судья попросит вас сделать заявление суду. Вы меня поняли?

– Я вас понял.

– Может, отрепетируем?

– Нет, думаю, я все понял.

– Умница.

Они направились в зал суда.

– Сторона защиты, Эстер Кримстайн, – объявила она.

По залу суда прокатилась волна шума. Судья поднял голову и вскинул брови.

– Адвокат Кримстайн, это для нас большая честь. Что привело вас в мой скромный зал судебных заседаний?

– Я здесь для того, чтобы исправить вопиющую несправедливость и защитить невиновного.

– Не сомневаюсь в этом, – сказал судья, сложил вместе ладони и улыбнулся. – Я рад снова видеть вас, Эстер.

– Вы это серьезно?

– Вы правы, – сказал судья. – Я пошутил.

Ответ, похоже, Эстер понравился.

– Хорошо выглядите, ваша честь. Черная мантия вам к лицу.

– Неужели? Эта старая тряпка?

– Делает вас стройнее.

– Пожалуй, вы снова правы, – согласился судья и откинулся назад. – Что желает заявить подзащитный?

Эстер бросила на Саймона быстрый взгляд.

– Невиновен, – сказал он.

Эстер одобрительно кивнула. Прокурор запросил залог в пять тысяч долларов. Оспаривать сумму Эстер не стала.

Как только они прошли через стандартную процедуру оформления документов и прочей казенщины и были отпущены на волю, Саймон устремился к выходу, но Эстер шустро схватила его за руку.

– Нам не туда.

– Почему?

– Там будут нас ждать.

– Кто?

Эстер нажала на кнопку лифта, посмотрела на светящие цифры над дверью.

– Следуйте за мной, – сказала она.

Они направились к лестнице и спустились на два этажа. Эстер повела его в заднюю часть здания. Потом достала мобильник.

– Тим, ты где? В «Eggloo»[8] на Малберри? Через пять минут будем.

– Что происходит? – спросил Саймон.

– Странно.

– Что странно?

– Вы продолжаете болтать, – сказала Эстер, – когда я, кажется, ясно просила вас не делать этого.

Они двинулись по темному коридору. Эстер шла впереди. Она повернула направо, потом снова направо. Наконец они вышли к служебному входу. Чтобы войти, люди пользовались электронным пропуском, но Эстер просто прошла через турникет и направилась к выходу.

– Так делать нельзя, – сказал охранник.

– А вы арестуйте нас.

Арестовывать он не стал. И уже через минуту они были на улице. Пересекли Бакстер-стрит, срезали путь через зеленые насаждения парка Коламбус, прошли мимо трех волейбольных площадок и вышли на Малберри-стрит.

– Мороженое любите? – спросила Эстер.

Саймон не ответил. Только указал пальцем на сомкнутые губы.

Эстер вздохнула:

– Ладно, разрешаю открыть рот.

– Да.

– В «Eggloo» дают мороженое в вафельном брикете «Бивачный смор»[9], пальчики оближешь. Я попросила водителя прихватить нам парочку на дорожку.

Перед входом их уже поджидал черный «мерседес». Водитель держал в руках два брикета мороженого. Один он протянул Эстер.

– Спасибо, Тим. А вы, Саймон?

Саймон отказался. Эстер пожала плечами.

– Тогда это тебе, Тим.

Она откусила от своего брикета и забралась на заднее сиденье. Саймон устроился рядом.

– Моя дочь… – начал он.

– Полиция ее так и не нашла.

– А Аарона Корвала?

– Кого?

– Парня, которого я ударил.

– Стоп-стоп, молчите, не говорите об этом даже в шутку. Вы должны говорить только про парня, которого вы предположительно ударили.

– Какая разница.

– Большая. Не говорите об этом никому, даже по секрету.

– Хорошо, я понял. Так вы знаете, где…

– Он тоже куда-то исчез.

– Как это «исчез»?