Убей фюрера, Теодор

– Не нужно званий. В целом вы правы. Продолжайте. Вон следующий дом с вывеской.

Целый особняк. Хозяева не торопятся, и Монгол обращает внимание на ряды книжек. Их язык похож на немецкий.

– Читатели, мать их… О чём может быть столько писанины?

– О том, что евреи – самая богоизбранная нация на свете.

– Что-то их бог не спешит на помощь, – хмыкает мой товарищ по борьбе.

Пламя охватывает Тору. Когда жильцы спускаются вниз, первый этаж в плотном дыму. Похоже, надеялись переждать. Знаю их. Отсидеться, перетерпеть – национальная традиция. Нас, курсантов, всего-то шестьдесят, в еврейском пригороде многие сотни здоровых мужчин. Никто не пытается ударить в ответ, женщины – хотя бы укусить или царапнуть. Только кричат и упираются. После первых ударов покоряются: делай что хочешь, но не убивай.

В третьем доме нахожу большой портрет Троцкого и несколько его сочинений. Сумасшедшие! Евреям мало, что обитают в самой антисемитской стране на свете, так ещё и троцкисты? Пока в гнезде марксизма резвятся соратники, несу книжицу «Немецкая революция и сталинская бюрократия» оберштурмфюреру.

– Здесь дело серьёзное. Красные. Прикажете задержать?

Наш фельдфебель испытующе смотрит, удивлённый рвением курсанта, эсэсовец отрицательно крутит мордой и забирает брошюру.

– Это лишнее. Вы сегодня, так сказать, простые немецкие рабочие, возмущённые жидовским засильем. Напишу рапорт в гестапо. Они разберутся. Действуйте дальше.

Я продолжаю бороться над засильем с помощью насилия, но чувствую усталость и апатию. Даже не реагирую на хрюканье сослуживцев, приходующих очередную малолетку. Делая ставку на низменные инстинкты, фюрер перегибает палку. Общество порядка не может быть построено на гнусности. Зэки в казанской тюрьме и то презирали «взломщиков мохнатого сейфа».

На обратном пути отмечаю, что фельдфебель и куратор из СС взяли на карандаш наши действия. Кто склонен к поджогам и мордобою, кому по душе грубый секс всухую, кто набил полные карманы еврейского барахла. На этом фоне я удостоен похвалы за бдительность и взвешенность в поступках. Рад стараться, герр оберштурмфюрер! Хайль Гитлер! Обращайтесь, если нужно повторить.

С ещё большим удовольствием навещу ваш дом. Когда у вас будет дочь сексуального возраста, а со мной орава голодных самцов.

Глава 7. Перемены в НКВД

Агранов едва кивнул на приветствие Слуцкого, когда их пути пересеклись в коридоре. Хитрый лик главы ГУГБ не скрывал возбуждения. Сегодня в кабинетах на площади Дзержинского будет оглашено решение СНК о смене руководства в аппарате наркомата.

Начальник разведки счёл за благо не обсуждать последние события ни с кем из сотрудников. Профессиональная сдержанность оперативника, чтоб не выболтать врагу служебные тайны, незаметно распространилась на всё общение.

В зале совещаний коллегии наркомата Слуцкий занял привычное место, стараясь ни в коем случае не наклоняться вперёд, тем самым слишком выделиться среди других начальников служб. Беглый взгляд уцепил обычную картину: куратора от ЦК, народного комиссара и его первого зама. Ежов нацепил на себя уныло-постный вид, машинально поглаживая ёжик коротко стриженных чёрных волос. Ягода хмурый, впрочем, это его нормальное состояние последнего года, с подчёркнутой складкой озабоченности на челе от ответственности за порядок и безопасность в державе. Вытянутое длинноносое лицо приобрело нездоровый серый оттенок. Слуцкий, всегда наблюдательный, только сейчас заметил, сколько белых ниток в тёмных усах начальника. Или нарком так сдал буквально за последние дни?

– Товарищи! – веско уронил Ежов. – Решением ЦИК нашей партии и Совета народных комиссаров товарищ Ягода Генрих Григорьевич переводится из наркомата внутренних дел на другую работу.

Свершилось. Только шорох пронёсся над чекистами. Никто ничего не произнёс, даже шёпотом соседу. Тем более, не сказано главное – кто вместо Ягоды? По логике вещей, самым вероятным претендентом является первый зам.

Агранов сидел, плотно сжав губы. Он до такой степени изображал безучастность к происходящему, что даже пионер догадался бы – дяденьку колотит изнутри.

А Николай Иванович не торопился утолить любопытство. Он сухо поблагодарил Ягоду за годы службы в органах и поздравил с назначением в наркомат связи.

Ягода машинально пожал руку Ежова. Ещё одет в военную форму с большой звездой на рукаве, но она смотрится на нём маскарадным костюмом, на этом штатском человеке. Повисла неприятная пауза. Здесь обсуждаются совершенно секретные дела, их не должно слышать постороннее гражданское лицо. Ягода выдавил слова признательности к сотрудникам, на пожелание успехов его не хватило.

Лишь только затворилась дверь за ссутулившейся спиной бывшего наркома, прозвучала центральная новость: освободившееся кресло займёт он сам, Ежов. Товарищ Агранов сохраняет пост первого заместителя.