Убей или умри - выбора нет (СИ)

- Я - Гай Антоний Гибрида! - неожиданно громким и сочным голосом произнёс властелин, обращаясь к пленным. - Рука Рима в Македонии, Западной Фракии и части Мёзии... А вы, враги Рима и возмутители римского спокойствия - теперь его рабы... Я ожидал видеть вас в большем количестве, а в итоге трофеи оказались несоизмеримыми с затратами на их получение... Но, умелый раб, бывший воин стоит больше любого крестьянина, выращивающего скот и хлеб - пахать землю может всякий, а вот мастерски владеют мечом лишь единицы варваров... Потому все вы сейчас выглядите как дерьмо, скользкое и вонючее — сдаться не сдались, но и умереть с честью себе не позволили... Отбросы.

Фракийцы, хорошо понимавшие римскую речь, перевели соплеменникам обращение Гибриды и серая, безликая масса униженных людей всколыхнулась, выпрямилась и подняла головы. Глаза побеждённых подёрнулись горячей влагой негодования, несогласия, ненависти к оскорбителю, слёзы сожаления от вынужденности собственного положения блеснули и сорвались с ресниц многих. Тяжёлое, напряжённое, зловещее молчание стало ответом властному римлянину. «Убить и умереть, но сначала - убить » - это невысказанное чувство-желание уязвлённых пленников было таким сильным, отчаянным, всепоглощающим — убить-убить-убить, что тугая волна готовности к этому безумному действию разорвала воздух, окружающий униженных... Но легионеры не оставили им выбора, римляне как будто услышали, уловили этот крик множества человеческих душ: без команды десятки копий устремились вниз и наконечники их застыли на невольничьих шеях...

Легат передового легиона, Марк Теренций Ферон, пригнувшись к уху Гая Антония, что-то горячо зашептал, указывая на Алексанроса. В лице проконсула мелькнул интерес: пальцы перестали бесцельно барабанить по подлокотникам кресла и замерли, губы собрались в подобие улыбки, а морщинки вокруг глаз обозначили и удивление, и нарастающий интерес. Левая рука медленно поползла вверх, призывая легата к молчанию, а из правой кисти, не покинувшей уютную прохладу дерева, высвободился указательный палец и задержался в вертикальном положении как знак согласия. Ферон по-военному чётко и понятно для всех скомандовал: - Ведите сюда гоплита! Десяток легионеров стражи быстро исполнил приказ, теперь македонца и проконсула разделяло всего пять-шесть шагов. В предвкушении исполнения задуманного, щёки Гибриды покрылось лёгким румянцем возбуждения.

- Ты - грек? - нетерпеливо спросил Гай Антоний, потом спохватившись, что варвар возможно не понимает латынь, поглядел на Ферона, хорошо знавшего местные наречия.

- Не трудись, римлянин, я неплохо владею вашей речью. И я не грек, я родом из Македонии, - ответил Алексанрос. Он не знал какая участь его ожидает, даже и предположить не мог, что задумал тучный римлянин. Македонец не чувствовал страха и тщательно скрывал возникшее волнение. Облик Александроса оставался безучастным, лишь пальцы плотно сжатые в кулаки, могли выдать внутреннее напряжение пленника, но всё ещё воина, борца за себя и за ту идею, что требовала крови и жертв...

- О, боги! Рим всё же заставил варваров уважать латынь, - короткий дребезжащий смех сопроводил тираду Гибриды. - Тебя пленили в доспехах гоплита, похоже, что ты, варвар, больше всего на свете любишь тяжесть боевого железа и надёжность гоплитского щита. Я повидал многих твоих соплеменников, считавшим себя потомками Александра Великого, и всё знаю о вашей никчёмной фаланге... А знаешь ли ты, македонец, как звучит девиз римских гладиаторов? Нет? Так я тебя подскажу: «Убей или умри!». Именно так! И сейчас ты сам продемонстрируешь это: или убьёшь ты, или убьют тебя. Не согласишься, так я прикажу распять всех твоих фракийских друзей. Ну... У тебя нет времени на долгие раздумья - или ты, или они. Выбора нет! Решай свою судьбу и судьбу твоих соратников сейчас... пока я добр.

Взгляд Алексанроса замер, взор затуманился, но глаза не закрылись в мучениях выбора, лишь сощурились, отражая внутреннюю боль, и в них вспыхнул, разросся неимоверно и выплеснулся наружу огонь несогласия и душевного противоборства - дух истинного воина угрозами не унизить, не сломить... никогда.

- Я согласен, римлянин, играй свою песню, а мою пусть услышат наши боги и наши предки... Радуйся, свой выбор я сделал, - выдохнул македонец и гордо вскинул голову.

Левая рука Гая Антония Гибриды вновь покинула подлокотник в командном жесте. И Марк Теренций Ферон возгласил:

- Наденьте доспехи на македонца, пусть почувствует тяжесть железа.

Легионеры-стражники тот час же водрузили тяжёлый железный ошейник на неподвижного Александроса, а талию многократно увили толстой цепью.

- Выбери себе противника, варвар! - прозвучала очередная команда легата, и внимание окружающих переключилось на колонну пленников. Македонец же, не долго думая, указал на своего молодого воспитанника фракийца. И стражи пленников вытолкнули того вперёд.