Убей меня, когда разлюбишь…

Первые симптомы в виде учащенного сердцебиения, одышки, резкой утомляемости, появились у него еще в подростковом возрасте. Но тогда врачи это связывали с гормональной перестройкой в организме. Обычно в этот период у многих подростков возникает гиперчувствительность нервной системы, а, значит, симптомы, проявляющиеся у Алексея, могли иметь временный, переходящий характер. Тогда никто не придал этому значения, сослались на возраст, мол, вырастет парень и все рассосется само собой. Так и жил Алексей с этой недостаточностью вплоть до восемнадцатилетнего возраста.

Тамара Константиновна ушла на кухню, а Леха, вернувшись в свою комнату, натянул шорты, футболку, прихватил со стола блокнот с текстами и вышел в прихожую, где его ожидал Колян.

– Леша, ты что уходишь? – выглянув из кухни, спросила бабушка.

– Да, я буду у Колька, – сообщил внук, выходя из квартиры.

– Покушать надо, ты же целый день не ел, – произнесла она уже в закрытую дверь и обреченно махнула рукой.

* * *

Друзья дошли до соседнего подъезда, поднялись на лифте на седьмой этаж и остановились у дверей квартиры.

– Старики дома? – спросил Алексей, когда Николай вставил ключ в замочную скважину.

– На дачу уехали. Пока ждал, когда ты оденешься, мать позвонила, сообщила, что они с батей будут только завтра. Проходи, – он пропустил вперед товарища и закрыл за ними дверь, – так что можем спокойно работать, у нас вся ночь впереди. – Николай распахнул дверь в свою спальню и с улыбкой на лице произнес: – Добро пожаловать в Принц Продакшн.

Алексей несколько дней не был у друга в гостях и теперь стоял посреди комнаты, все стены которой были завешаны пледами, одеялами, окно плотно закрыто жалюзи, сквозь которые с трудом пробивалось заходящее солнце. У стены находился рабочий стол с компьютером и микрофон на высокой ножке.

– Ни фига себе, – воскликнул Долотов, – ты прямо домашнюю студию соорудил.

– Сегодня мы ее и обкатаем. На большее, к сожалению, пока нет бабла, – Колян развел руками, – но все же это лучше, чем ничего. Звуковая карта у меня неплохая. – Он кивнул головой на небольшое устройство рядом с компьютером и добавил: – Внешняя, она не так чувствительна к шумам и почти не требует дополнительной обработки звука после записи. Но если что и останется, мы почистим. Я проверял, звук, конечно, не совсем гуд, но все же и не полный отстой.

– Ну ты даешь, Колян. Я думал, ты прикалываешься, когда говорил, что студию дома мутишь, – улыбнулся Алексей.

– Ты пока послушай минусы, порепетируй, а я пойду чайку сварганю, – предложил Николай, щелкнул кнопкой мыши и, включив на компьютере музыкальную программу, запустил мелодию.

Пока Алексей пробовал распеваться под минус, постепенно переходя от чтения текста к пению, Николай вернулся в комнату с заварным чайником и двумя кружками. Долотов отхлебнул глоток горячего напитка и продожил читать рифмы. Он моментально уловил мелодию минуса и умело подстраивал текст и читку под нее.

– Отлично получается, – кивнул головой Колян, тоже сделав глоток чая и добавил: – Как будешь готов, свистни.

Алексей обладал отличным музыкальным слухом, сразу чувствовал ритм мелодии и попадал в бит. Он полностью зачитал текст под минус, слегка растягивая слова, подстраивая их под бит с помощью интонации.

– Готов, – Алексей поднял вверх большой палец, – можем начинать.

Принц запустил программу и, открыв папку с минусом, перетащил его на первую дорожку в мультитреке. Затем выровнял так, чтобы он шел с самого начала дорожки и включил по новой звук для проверки. Алексей надел наушники и когда в них зазвучал минус, он кивнул головой и поднял вверх большой палец:

– Все зашибись.

Николай поставил курсор на начало дорожки и нажал клавишу. На мониторе появилась красная дорожка на треке, а в наушниках заиграл минус. Алексей дождался начала битов и, предварительно открыв свой блокнот на нужной странице, начал читать текст в микрофон, держа его на расстоянии пяти-семи сантиметров от губ.

Проблем с дикцией у Алексея не было, он четко произносил слова, не глотал их окончания, выговаривал все буквы и звуки. Долотов с шестнадцати лет учился читать рэп, сутками сидя перед зеркалом в своей комнате и выговаривая скороговорки. Даже прибегал к такому методу: он зажимал между зубов посредине пробку от вина и пытался хорошо прочитать текст.

Он уже давно выработал свою самобытную подачу рэпа. Он не кричал и не орал, но читал с надрывом, с сумасшедшими эмоциями. В первом треке речь шла о тяжелом детстве, о борьбе за место под солнцем, за выживание среди чужих. Не обходилось иногда и без крепкого словца. Долотов прекрасно чувствовал, о чем он читает. С помощью рифм он рассказывал историю, передавая свои переживания, боль от обиды и злости, вспышки гнева.