Убей меня нежно

– Я когда-нибудь тебя насиловал?

– Все не так просто.

– Занятия любовью – это всегда не так просто. Тебе нравится то, что я с тобой делаю?

– Да. – У меня на лбу выступили капельки пота.

– Когда я тебя связывал, ты просила меня остановиться, но тебе это нравилось?

– Да, но… Это отвратительно, Адам.

– Ты сама просила об этом. Когда я…

– Довольно. Это все же не так просто, Адам. Это зависит от намерений. Ее, твоих. Она хотела, чтобы ты остановился?

Адам отхлебнул еще немного вина и медленно проглотил.

– Позже. Она хотела, чтобы я вовремя остановился. Ей хотелось, чтобы ничего не было, это точно. Она хотела, чтобы вернулся ее парень. Что ж, мы всегда хотим изменить то, что уже сделали.

– Давай проясним. Не было ли такого момента, когда тебе показалось, что она сопротивляется или не хочет тебя?

– Нет.

Мы посмотрели друг на друга.

– Хотя порой, – продолжал он, глядя на меня словно изучающе, – женщин трудно понять.

Это прозвучало ужасно несправедливо.

– Не смей говорить о женщинах так, словно мы всего лишь особи, объединенные общим полом.

– Ну конечно, она и была особью, И я тоже. Я встретил ее на вечеринке, когда мы оба были пьяны. Не думаю, что знал ее имя, да и она мое. Это было то, чего мы хотели. Нам обоим хотелось заняться любовью. Что в этом такого?

– Я не…

– Разве с тобой такого никогда не было? Было, ты сама мне рассказывала. И разве в свое время это не часть удовольствия?

– Может быть, и так, – признала я. – Но позже становится стыдно.

– Только не мне. – Он прямо взглянул на меня, и я ощутила его злость. – Я не верю в заботу о вещах, которые нам не дано изменить.

Я старалась, чтобы мой голос был твердым. Мне вдруг захотелось заплакать.

– Та ночь после того, как мы стали мужем и женой. В хижине. Хотела, чтобы ты делал это, Адам. Я хотела, чтобы ты делал все, что захочешь. На следующее утро, проснувшись, я почувствовала, что все было неправильно. Я почувствовала, что мы зашли слишком далеко, туда, куда нам не следовало заходить.

Адам налил мне еще немного вина, потом себе. Я и не заметила, как почти прикончили бутылку.

– Неужели у тебя никогда не было такого чувства? – спросила я.

Он кивнул:

– Было.

– После занятий любовью?

– Не обязательно. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. – Он поморщился. – Это чувство мне знакомо.

Мы вместе допили вино, свечи замигали.

– Рыба-меч уже скоро замаринуется, – сказала я.

– Я не стал бы никого насиловать.

– Я знаю, – сказала я. И подумала: откуда?

– Мне сейчас готовить рыбу?

– Пока нет.

Я заколебалась. Казалось, решается моя судьба. Я могла повернуть ее так или иначе; перекрыть один путь или другой. Поверить и сойти с ума. Не поверить и сойти с ума. Ведь в моем положении разницы в конечном счете практически нет. На улице было совершенно темно, через окно доносилась непрерывная дробь дождевых капель. Свечи почти угасали, отбрасывая на стены пляшущие тени. Я встала и подошла к тому месту, где он бросил кожаные шнурки.

– Тогда давай, Адам.

Он не пошевелился на своем стуле.

– Что ты говоришь? – спросил он.

– Я говорю «да».

* * *

Но я не была согласна, во всяком случае, не со всем. На следующий день я позвонила с работы Лили и договорилась встретиться с ней ранним вечером, сразу после того, как покину офис. Мне не хотелось идти в ее неприглядную полуподвальную квартиру. Мне казалось, что я не смогу сидеть на грязных простынях в окружении старых фотографий Адама. Я предложила кафе-бар в «Джон Льюис», на Оксфорд-стрит, – это было самое нейтральное, самое ординарное заведение, какое я могла вспомнить.

Когда я вошла, Лили была уже там, она пила капуччино и ела громадный бисквит со струганым шоколадом. На ней были черные шерстяные брюки, мохнатый темно-красный свитер, высокие ботинки, на лице ни намека на косметику. Серебристые волосы были собраны сзади в тугой узел. Она выглядела вполне нормальной, а когда улыбнулась мне, то даже приятной. Не такой свихнувшейся. Я осторожно ответила на ее улыбку. Я не хотела, чтобы она мне понравилась.

– Проблемы? – добродушно спросила Лили, когда я устроилась напротив.

– Хотите еще кофе? – в ответ спросила я.

– Нет, спасибо. Хотя не отказалась бы от еще одного бисквита… Я не ела весь день.

Я заказала себе капуччино и еще один бисквит. Я смотрела на нее поверх своей чашки и не знала, с чего начать. Было ясно, что Лили не против просто помолчать и что ей нравится моя неловкость. Она жадно ела, измазав в шоколаде подбородок. Мне подумалось, что она немного похожа на ребенка.

– Мы не закончили наш разговор, – неуверенно проговорила я.

– Что вы хотите узнать? – резко бросила она. И добавила: – Миссис Таллис.

Я ощутила, что по мне прошла волна тревоги.

– Я не миссис Таллис. Почему вы меня так назвали?

– Просто от нечего делать.

Я пропустила это мимо ушей. Ведь вот уже несколько дней не было ни телефонных звонков, ни писем. С тех пор, как я столкнулась с Джейком.

– Адам действительно был жесток с вами?

Она визгливо хихикнула.

– Я имею в виду, по-настоящему жесток.

Она вытерла губы. Ей нравилось то, что происходит.

– В смысле, он когда-нибудь действовал без вашего согласия?