Убей меня

Обхватив запястья Уны одной рукой, я поднимаю их над ее головой и прижимаю к полу. Опираясь на вторую руку, я стараюсь не прижиматься к ней — поверьте, это не закончится для меня ничем хорошим. В любом случае я не должен поддаваться возбуждению, и хотя женщины, способные на жестокость, всегда оказывают на меня подобный эффект, в случае с Уной она не порождает ответную жестокость. Вид Уны, задыхающейся от моей хватки, пока я сжимал ее тонкую шею…для полного совершенства не хватало лишь одного: чтобы я вонзился в нее по самые яйца. Она пыталась меня убить, а у меня от этого стояк.

— Я не буду выполнять твою гребаную работу, — тяжело дыша, хрипит она сквозь стиснутые зубы. Надо же, даже в таком состоянии она все еще огрызается.

Сжав челюсти, я нависаю над ее лицом, игнорируя её явное нежелание смотреть на меня. Уна мотает головой из стороны в сторону.

— Я считал тебя умной, Morte. А ты ведешь себя как ребенок, пытаясь играть в героя ради сестры.

Она извивается всем телом, пытаясь вырваться.

— Ты не собираешься ее возвращать, не так ли? — Уна продолжает бороться, но на самом деле у нее едва это выходит. Она давно лишилась преимущества. Схватив за подбородок, я вынуждаю ее взглянуть на меня.

— Я дал тебе слово, помнишь? Ты сомневаешься во мне?

— Ты солгал, — тихо произносит она, и в приоткрывшихся губах на мгновение промелькнул кончик языка. Я изо всех сил стараюсь отвести взгляд от ее рта. Мой член тверд, как камень, и я знаю, что она это чувствует. И мне плевать.

— Я не лгал, — рассеянно отвечаю. Ее грудь, тяжело вздымаясь, прижимается ко мне. Когда я снова смотрю на Уну, ее взгляд прикован к моим губам. Черт, она только добавляет проблем. Уна слегка прикусывает нижнюю губу, и я отчаянно борюсь со своими желаниями — проклятье, это последняя женщина на земле, которую я должен целовать. Но с такой силой я еще никого не хотел прежде. Женщины для меня — мимолетное удовольствие и не более. Но Уна…Уна может открыть мне мир наслаждения и боли. Я хочу сражаться с ней, укрощать ее, но лишь для того, чтобы она вырвалась и начала все сначала. Хочу сжать ее горло, оттрахать, а потом уснуть, не зная точно, открою утром глаза, или она всадит между ними пулю. Она — вызов. Неуловимая убийца. Я мог назвать тысячу причин, почему это не доведет до добра, но сейчас ни одна из них не приходила мне на ум. Уна притягивает меня, как магнит, и я сопротивляюсь этому, но, в конечном итоге…

Сжав ее подбородок, я насильно поворачиваю голову Уны лицом к себе. Наши глаза встречаются, и от ее пылающего яростью взгляда у меня сносит крышу. Я безжалостно впиваюсь в ее губы — этот гребаный рот, эти идеальные губы не выходят у меня из головы с тех пор, как я впервые ее увидел. Интересно, сколько реально живых мужчин могут похвастаться тем, что целовались с ней?

На секунду она замирает, но затем ее губы приоткрываются, и язык скользит по моей кровоточащей губе. Уна стонет мне в рот, и этот звук вибрацией спускается прямиком к моему члену. Она пытается освободить запястья, и я, отпустив их, провожу ладонью по изгибу ее талии, по ягодице и ниже, по упругому бедру с прикрепленным к нему острым кинжалом. Сжав ее натренированные мышцы, вынуждаю Уну развести колени и закидываю ее ногу себе на поясницу. Прижимаюсь губами к ее шее, и Уна запускает пальцы мне в волосы, притягивая ближе. Ощущая биение пульса под губами, я слегка прикусываю кожу, и Уна, задрожав, инстинктивно выгибается мне навстречу. Маленькая жестокая убийца тает и почти мурлычет под моими прикосновениями, и эта ее реакция чертовски прекрасна!

Ее бедра смещаются, она трется о мой затвердевший член, и с моих губ слетает низкий стон. Она опасна и вызывает зависимость. Простой поцелуй с ней — это уже рискованный шаг, и мне быстро напоминает об этом прохладная сталь, прижатая к горлу.

Умная девочка.

Усмехаясь, я медленно поднимаю лицо от ее шеи и опускаю взгляд на припухшие окровавленные губы и сверкающие глаза.

— Последнее предупреждение, — ее голос срывается.

Я приподнимаю бровь, бросая ей вызов. Она прижимает клинок к моей шее — острое лезвие режет кожу, и теплая струйка крови стекает по горлу.

— Уна, прошу, доверься мне, — я не отвожу взгляда, надеясь, что она поймет: это правда. — Доверься мне, — рычу я.

Она выглядит такой ранимой и одновременно такой великолепно дикой.

— Никогда.

Я сильнее прижимаюсь горлом к лезвию ножа, и с моих губ, почти касающихся ее рта, срывается шипение:

— Если ты не веришь в мою способность до конца соблюсти условия сделки, то поверь хотя бы моему врожденному инстинкту самосохранения, — я тяжело дышу. — Если попытаюсь обмануть Поцелуй Смерти, то выставлю себя полным идиотом, ведь так?

Она прикрывает глаза.

— Если убьешь меня, то нет.

Я улыбаюсь и смотрю на ее губы.

— Ну, это было бы пустой тратой времени.

Она заглядывает мне в глаза, словно пытается что-то отыскать в них. Наконец, с глубоким вздохом она убирает нож от моей шеи.

— Ладно, но если ты меня кинешь, я тебя из-под земли достану, Неро.

— Маленькая бабочка: такая изящная и такая жестокая, — с довольной улыбкой я поднимаюсь с нее.