Убей Путина, спаси Россию

– Какой-то ты странный противовес для Йелли: умные слова должен произносить он, – ворчливо буркнула Амила.

Зато мужчины развеселились.

– Происки врагов немного перекосили наше равновесие, – делано опечалилась я. Но усталость взяла свое, пришлось попросить Йелли: – Можно я спать пойду?

– Пойдем, – легко согласился он.

Эрат попрощался с родными, я вымучила улыбку, и мы ушли к себе. Наши покои привели в порядок всего за три дня, и теперь они нравятся мне гораздо больше, потому что цветные. По моей просьбе добавили коричневого, зеленого и желтого в отделочные ткани мебели и стен. Скоро должны доставить из Байсакала мягкий ковер – ткут на заказ. Швеи и отделочники без охов и ахов слушали мои указания по части «иномирных безумств». Кажется, они с любопытством ждали очередной моей «выходки», как ворчала Амила. Уж она-то истерила наедине со мной: «Первая шааза Арэнк устраивает из покоев эрата непотребный домик для чернокрылых!» Пора бы ей уже начинать избавляться от стереотипов.

Приняв ванну и надев легкую ночную рубашку, я легла в постель и, не спрашивая разрешения, забралась к Йелли под бок, прижалась к нему. Его большая рука ласково легла мне на макушку, погладила, пальцы зарылись в волосы, провели до кончиков прядей, снова и снова. Затем к левой руке присоединилась правая – ласкала мое лицо, плечо, постепенно спустилась на талию, на спину. Йелли замер, прижав меня к груди, будто к чему-то прислушивался, но не настороженно, а как к чему-то новому.

– Скажи, что ты хочешь в подарок? В этот раз?

Я подняла лицо, заглядывая в его потемневшие глаза – верный признак хороших эмоций.

– За что подарок?

Хмурая морщинка залегла между его белоснежными бровями. Через несколько долгих мгновений я услышала:

– Просто так.

И улыбнулась с ехидцей:

– О лары, Йелли, душа моя, неужели ты наконец понял, что я – твой самый ценный подарок?

– Где-то так, – копируя мой тон, ответил Йелли.

Мы смотрели друг на друга, на смену ехидству и иронии приходили настороженность и ожидание. Внимательно вглядывались друг другу в глаза – еще не друзья, хоть уже супруги и половинки одного целого; еще не любим, но уже любовники, ближе которых больше не будет.

– Подари мне свое тепло и страсть, – выдохнула я, потянувшись к его губам.

– Это твой подарок, а не мой… – нисколько не возражая, муж ответил на поцелуй.

Лаская его губы, я не согласилась:

– Ты снова ошибся в моей оценке.

– К таким ошибкам и пристраститься можно… – Я губами ощутила улыбку Йелли.

Дальше нам было не до слов. Мы пили друг друга, делились, отдавали и забирали. Принимали свои новые чувства со страстью, согревали друг друга жаром тел, испытывая дикое желание. Возможно, после случившейся трагедии мы хотели вновь ощутить себя живыми и едиными самым желанным образом.

* * *

Большой зал, не торжественный, а рабочий в моем личном крыле, сегодня был забит народом. Еще бы, первая шааза второго в иерархии шаазата проводит отбор личной прислуги и доверенных лиц. Мы с Амилой восседали в креслах с высокими спинками, как королевы, с одной стороны, с другой – собрались кандидаты. Рядом с нами замерли Алел и Льил, за моей спиной лопалась от гордости Делла, ни много ни мало, тень первой Арэнк, единственная и неповторимая. Я ощущала себя в театре: сижу в отдельной ложе и смотрю спектакль из жизни князей и их челяди.

За стенами замка, вопреки всякой логике, живем-то над кучевыми облаками, с ночи лил дождь. Как пояснил мне Йелли, жарко целуя утром перед уходом, Иси тянули холод отовсюду, чтобы помочь духам и строителям быстрее восстановить Кристальный. Я с минутку-осколочек постояла на террасе, в полном удивлении наблюдая почти тропический ливень, смывающий снег с гор.

Передо мной выстроились «тридцать витязей прекрасных» – двадцать семь мужественных, весьма симпатичных леаров от светло-серого до черного, претендующих на очень важные должности – голосов шаазы. Они будут передавать мою волю, призывать или наказывать. Как обычно, Амила пыталась навязать свое мнение, а у меня от волнения буйствовала магия: зал медленно, но неуклонно покрывался снежной поземкой. Правда, неловко от этого чувствовала себя только я – остальные как ни в чем не бывало пользовались моментом.

Я глазами попросила подойти Льила. Серокрылый шаа, светлый, сильный и красивый, склонился так, чтобы не касаться меня и чтобы к нему тянуться не пришлось. В его зеленых глазах светилось удовольствие от близкого «общения» с моей магией или от того, что я при всех выделила его:

– Помоги мне, пожалуйста, с выбором, ведь ты знаешь их гораздо лучше меня?

Реакция на просьбу запоздала на мгновение, в течение которого Льил любовался Деллой. Я совершенно нечаянно подметила интерес моего главного телохранителя к хорошенькой тени, а вот сама эта тень почему-то не замечала очевидного мужского интереса – хмурилась, вдруг мое благоволение не ей, а кому-то другому достанется. Артистка!