Уберегу тебя от жизни (СИ)

— А метка?

— Знак особенных детей. Полукровок. Ближе к восьми годам суть определяется и метка пропадает. Ребёнок берёт либо сущность матери, либо отца, в зависимости от места жизни. Здесь он становится человеком, а у нас раскрывает крылья, — пояснил Рамиэль, сообщив совсем невероятные вещи. — Любой смесок может отделяться от тела и без вреда пересекать грань, но из-за ненадобности и запрета на смешение видов община серых исчезла, оставив нас и переместившись в глубь вселенной.

Испоганить всё, до чего смогли дотянуться своими кривыми лапами, изгнать единственных небарийцев, умеющих переносить и распределять души, лишить будущего как себя, так и соседние миры, провернуть самую невероятную аферу, обманувшую всех. Как? Как чёрные допустили облапошить себя и поставить на колени? Как гордые легионы опустились до уровня прислуги и до убийц слабых человечков? Куда делась наша гордость, сметающая на корню любое принуждение и несправедливость?

— Есть возможность запереть на Небарии белых и лишить Совет полномочий? — с каким-то отчаянием поинтересовался Кассиэль, надеясь, что и на эти вопросы у мудрого Рамиэля есть готовые ответы.

— Только бунт и смена власти. Белые всегда брали хитростью и изворотливостью, не имея особых способностей в военном деле, а за последние несколько сотен лет совсем обленились и перестали уделять внимание обучению и тренировкам. Молодняк даже не знает, с какого конца держать меч. Чёрные с лёгкостью сметут их силой. Главное, поднять легионы.

Из озвученного самым сложным было как раз поднятие легионов. Кодекс чести, в котором кровью прописан запрет поднятия оружия на родившихся в Небарии. Пришельцы, прорывающиеся исчадия ада, особи, живущие в других мирах, не имели ценности для чёрных и сметались с пути, как тараканы. А Совет, правление, избранные белые…

— Понимаешь, что это невозможно? — с досадой выплюнул Кас, зло посматривая на изгнанного пернатого. — Легионеры отрубят голову любому, кто заикнётся о бунте и предательстве Совета.

— Возможно, — обрубил стенания Кассиэля Рам, поднимаясь с травы и закругляясь с разговором. Долгов остервенело дёргал бутылкой, стряхивая последние капли виски в раскрытый рот, так что время на дружескую беседу подходило к концу и необходимо было вернуться в больницу. — Дождёмся рождения твоей батарейки.

Глава 36

— Как ты мог, Константин?! — возмущённо взвилась Инга, вываливаясь из кабинета Стаса. — Запер меня здесь! Я может пить хочу! Или ещё хуже!

— Так было нужно, Ин, — перехватил её за сжатые кулачки Кас, морщась от чужеродного имени. — Ради твоей безопасности.

— Господи, да что со мной может случиться в стенах больницы? — воскликнула Машкова, но в объятиях Ангелова уже не так агрессивно.

— Лариса тоже думала, что с ней ничего не произойдёт на территории кризисного центра, — внёс свою лепту Рамиэль, привлекая к себе внимание.

Он с интересом рассматривал метку, сияющую над головой Инги, и с ностальгией улыбался. Сосем недавно его Ладушка так же пульсировала, рискуя нарваться на ищеек. Это по меркам людей прошло больше трёх десятков, а для небарийца время пролетело как один миг.

Не доглядел он за Ладой. Не доглядел. Столько лет незаметно оберегать, заботиться о переездах и достатке, наступить себе на горло и не общаться с сыном, а тут так глупо проколоться. Отец учуял его след, и пришлось плутать, чтобы увести от семьи опасность. Рам даже не подумал, что это был отвлекающий манёвр его самого. Рамиэлю оставалось только надеяться, что Лада умерла во сне, отравившись угарным газом, а не сгорела заживо в огне.

— Это Рам, — спохватившись, представил мужчину Кассиэль. — Мой друг.

— И по совместительству мой отец, — заплетающимся языком добавил Стас, которого накрыло после бутылки виски при подъезде к больнице. — Ну да, молодой. Увлекается пластической хирургией.

Видя нетрезвое состояние Долгова, Инга свалила всё на шутку, но кивающий Кассиэль опроверг её домыслы и подтвердил слова Стаса. Чушь. Рам физически не мог быть отцом Долгова. Пять-шесть лет разницы. Тут никакие пластические хирурги не помогут.

— Я так понимаю, ты ей ничего не рассказал? — перевёл взгляд с Инги на Кассиэля Рамиэль. — Если не передумал сносить Совет, то весь круг приближённых должен быть в курсе. Охота будет идти на каждого, кто имеет для тебя значение.

— Кооость, какая охота? О чём ты должен мне рассказать? — забыла о недавнем возмущение Инга, совсем запутавшись в намёках мужчин.

— Не здесь. Поедем домой, — сипло произнёс Кас, кладя руку на поясницу и подталкивая её на выход. Он волновался. Очень. Предстояло признаться во всём, в том числе и об убийстве её ребёнка.

— А как же Лара? Я должна её проведать, — тормознула Инга, поворачиваясь к Стасу, вяло подпирающему косяк.

— Раньше, чем завтра к ней не пустят, — оторвался от опоры Долгов и поплёлся в сторону реанимации. — Если что, я позвоню.