Уберегу тебя от жизни (СИ)

— Ну, полгода придётся подождать, а потом всё в её руках, — пожал Станислав плечами и окинул Лару чисто мужским, заинтересованным взглядом, прищурившись и поведя бровью. — Вы так переживаете за подругу, Лариса. Хотелось бы и мне иметь такого друга.

— Вы умеете дружить, Станислав Альбертович? — кокетливо взмахнула ресницами Ларка, удивляясь своему игривому поведению. До встречи с ним Лара смотрела на мужчин поверхностно и с пренебрежением, а тут мировоззрение перевернулось.

— Умею и готов вам продемонстрировать. Что вы делаете сегодня вечером, Лариса? — выдержал паузу и подался вперёд. Его глаза оказались так близко, что Лара смогла разглядеть золотистые вкрапления в густой зелени. — Поужинаете со мной?

— Я как раз собиралась навестить Ингу после работы, — протянула она руку и стряхнула с плеча мужчины невидимую пыль. — Потом с удовольствием поужинаю с вами, Станислав.

Договорившись о встрече, Лариса с предвкушением горячей ночи поехала на работу, а Станислав Альбертович решил проверить четвёртую палату. Удивительно, но с такими внешними повреждениями внутреннее содержание Машковой осталось почти в целости. Не считая кровотечения, повлекшего за собой вынужденный аборт, ушибов и сотрясения, Инга вышла из столкновения с автомобилем вполне здоровой.

Единственное, что беспокоило врача, так только психическое состояние пациентки. Потеря ребёнка ощутимо ударила по ней, вогнав в начальную стадию депрессии. Женщина отказывалась от еды, неохотно шла на контакт, безразлично реагировала на осмотр и лечение. А самое главное, она закрылась, никак не проявляя эмоции.

Может Стас и прошёл бы мимо, вызвав к Машковой психолога, но восемь лет назад он точно так же потерял жену, не справившуюся с потерей ребёнка. Такая же авария, такая же операция на позднем сроке, такая же безэмоциональность в глазах, а потом первый день после выписки. У него операция, у неё окно двадцать второго этажа.

Станислав заглянул в палату, убедился, что обе пациентки спят, вернулся в ординаторскую, прописал в карте Машковой успокоительный укол перед сном и мечтательно возвёл глаза к потолку. Ларочка его заинтересовала с первого взгляда, стоило ей отступить назад, взмахнуть веером ресниц и растянуть в улыбке поджатые до этого губы.

Эти глаза, эта улыбка, эта манера с высока смотреть на мужчин… Лариса походила на его Анюту. Чем-то неуловимым, но таким родным…

Глава 8

Тимофей сидел в офисе и просматривал снимки с последнего корпоратива. Инга на нём была в нежно-лиловом платье, которое подчёркивало нежность её черт. Высокая причёска, оголяющая длинную шею, и несколько локонов, придающих озорства. Слабая женщина, нуждающаяся в защите и в заботе.

Тогда он думал, что завоевать её будет просто. Ну кто откажется от руки и сердца, к которым прилагается крупный счёт и прибыльный бизнес? Инга отказала, объяснив свои дурацкие принципы, и тем самым зацепила его сильнее. Такой контраст не мог не включить режим охотника — внешне утончённая, беспомощная, а внутри с арматуриной, зацементированной крепкими взглядами на своё будущее.

В больнице он увидел только сковывающую беспомощность, а арматура, как будто погнулась, сожранная коррозией в раскрошившемся бетоне. Инга даже не открыла глаза, когда Тим пришёл. Так и пролежала, не шевелясь и не реагируя на посетителя.

Её подруга суетливо приняла цветы, виновато развела руками в сторону и поспешно выпроводила его, выскользнув следом из палаты.

— Инге сейчас тяжело, — оправдывалась Лариса, прикрывая ладонью рот, словно искусственно понижала громкость. — Ещё не отошла после операции и потеряла ребёнка. Она настолько свыклась с будущим материнством, что очень болезненно восприняла произошедшее. Ей нужно время, понимаете?

— Понимаю, — кивнул Тимофей и протянул Ларисе визитку. — Звоните, если что-нибудь понадобится. Может, палата отдельная или лекарства.

— Спасибо, — Лара кивнула, растянув в благодарности губы в улыбку. — Обязательно позвоню, как только Инге станет лучше.

Наверное, где-то очень глубоко, в маленьком закутке чёрной душонки Тим позволил себе низменную радость в исчезновение предмета чужой близости, но сразу обругал себя матерными словами за такую тщедушность. Свыше же не просто так послали эту беременность? Значит Инге нужен был этот малыш? А раз Инге нужен…

Вина и злость скреблись в той самой душонке, что посмела грешно подумать. Не уберёг, не был достаточно настырен, не убедил, принял неправильное решение. Надо было давить, пока Машкова не сменила бы фамилию на Артюшину. Тогда бы Инга не оказалась на той дороге и не лежала бы с придавливающим чувством потери.

— Тимофей Дмитриевич, совещание начнётся через пять минут. Вас ждут в конференц-зале, — протиснулась в дверь Светлана, не оставляющая попыток вернуть благосклонность шефа.