Убери руки, подонок (СИ)

Поднимаю голову и смотрю на Эстер вверх тормашками.

— Хочется мне. Хоть здесь я могу делать то, за что меня не порешат?!

Она садится на край скамьи и запускает руку в мои волосы, нежно перебирая их пальцами.

— Я знаю, что тебе сложно, но, пожалуйста, будь умничкой. Не хочу проявлять излишнюю строгость, но все, что мы делаем, это только тебе во благо!

— Эстер, не надо устраивать вечер телячьих нежностей. — Убираю ее руку и переворачиваюсь на живот.

— Не знай я тебя, подумала бы, что ты сдался. Но ведь мы оба в курсе, что это не так.

— Не так, — сухо соглашаюсь я.

— Постарайся подружиться с новыми ребятами.

— О, не переживай, я там уже в любимчиках.

— Я серьезно, Явор. Я настояла на учебе, потому что тебе необходим социум. Не хочу, чтобы ты остался черствым и бесчувственным. Отдышись, все позади. Ты дома, мой мальчик. Выплесни все, что накопилось в душе. Хочешь кричать — кричи. Хочешь ударить — ударь, но только неодушевленный предмет. Хочешь плакать — поплачь. В этом нет ничего плохого. Ты эмоционально выгорел, но после сложных периодов в твоей жизни это вполне нормально. Только не замыкайся в себе! Живи! У тебя все еще впереди! Влюбись, найди ту, что согреет твое одинокое сердце. Явор, не будь куском льда. Не будь жесток с теми, кто этого не заслуживает, защищай слабых. Найди для своей души путь искупления. Я верю, что ты еще можешь встать на правильную дорогу…

Но дальше я больше не слушал, потому что отключился от ее нудного монолога. Неужели она думает, что все так просто. Покричать, поплакать, ударить что-нибудь или потрахаться?! И все?! Искалеченная душа исцелится?! Я избит этой черствой жизнью, пропитан ядом. Я испорчен и нормальным стать не смогу.

Жизнь научила одному: нельзя быть добрым, иначе тебя растопчут, как ничтожное насекомое и сотрут в порошок. Этот мир сам заставляет быть жестоким и холодным айсбергом, который способен только разрушать корабли. Поэтому от меня лучше держаться подальше. Я отравлен, и это заразно.

Просыпаюсь от жгучей боли в спине и покалывания в ногах. Проклятье, все затекло, даже пошевелиться не могу.

С шипением принимаю сидячее положение и начинаю разминать шею, улавливая доносящийся до меня запах яичницы с беконом и свежеподжаренных тостов. Теперь мой голод активно дает о себе знать, урчанием в пустом желудке.

Отправив утреннее послание о своем местонахождении надсмотрщику, плетусь на кухню.

— Иди в душ, — с ходу приказывает Эстер.

— Я хочу есть.

— Сначала душ, потом завтрак, а потом универ, — чеканит, не поворачиваясь ко мне.

— Ладно-ладно… Цербер, блин.

Ухожу в ванную комнату. Декорированное помещение во французском стиле кричит о роскоши и элегантности, от которых тошнит.

Сбрасываю всю одежду на глянцевый пол и забираюсь в кабину. Повернув шаровой кран, ободряюсь с первыми ледяными каплями, которые нагреваются и превращаются в поток расслабления. Оживаю и постепенно возвращаюсь в реальность.

День третий… что ж, посмотрим, что за испытания меня ждут сегодня.

Завернувшись в полотенце, выхожу из ванной и направляюсь в свою комнату за чистыми шмотками. А затем быстро запрыгиваю в черные джинсы и толстовку на голое тело. Не желаю никакого парфюма. Сейчас тошно от всего. Только запах сигарет придает спокойствия, а теперь вот и чистого тела. Больше нет тюремной вони. Наверное, от этого еще острее воспринимаю давно забытые ароматы роскоши.

Уже в бодром состоянии захожу на кухню. Но звуки непрерывно входящих сообщений заставляют меня поторопиться. Как-то долго я принимал душ. Масон уже ждет меня. Хватаю тост и, быстро намазав арахисовым маслом, жадно поедаю, пытаясь на ходу заморить червячка.

— Сядь и нормально поешь.

— Некогда, — бубню набитым ртом. Послав воздушный поцелуй, накидываю капюшон на влажные волосы, и отправляюсь в универ.

Без пальто холодно, но я принципиально не беру вещи Раймона. Этот засранец у меня в черном списке. Но нельзя забывать о теплой тачке друга, который при виде меня сигналит и не прекращает, пока я не оказываюсь в салоне.

Обмениваемся крепким рукопожатием, и Масон с визгом стартует с места. До универа мы долетаем за десять минут.

— Приходи сегодня в братство, — говорит Масон, вылезая из машины. — Посидим, потрещим как раньше с марусей.

— Заманчиво, конечно, но браслетик на моей ноге будет против твоих планов. — Скрещиваю руки на груди и устремляюсь в универ. Промозглый февральский ветерок подгоняет быстрее оказаться в помещении.

— Ну в нем же не встроен датчик определения травки на дозволенной тебе территории, — ржет Масон.

— Было бы смешно, если бы не было так грустно, чувак.

Мой быстрый ритм сбивается. Нас тормозит толпа студентов в холле, сквозь которую мы с Масоном постепенно пробираемся. И когда я попадаю на всеобщее обозрение, все внимание тут же обращается ко мне. Игнорирую. Проталкиваюсь вглубь, ощущая за спиной презрительные взгляды, а потом слышу перешептывания.

— Явор! — ледяной голос ректора останавливает мое движение. — В кабинет!

— И вам доброго утра, мистер Висконти. Но можно узнать причину столь бурного приветствия?!