Убежать и все забыть (СИ)

Вспыхнул свет, а я зажмурилась на паку секунд, ослепленная. Пока хлопала потом ресницами, Рад осмотрел прихожую и двинулся вглубь.

— Это что еще за писк за той перегородкой? — спросил полушепотом.

— Там лаборатория. Мышки в клетках завозились — их кормить пора. Я сейчас…

— Стоять! — он перехватил меня за талию и прижал к своему боку, когда попыталась кинуться вперед. — Сначала я здесь все осмотрю…

— Ты специально пугаешь меня! — выкрикнула ему в спину, но осталась стоять на месте, как и было велено. — А никто заползти и не мог! Сейчас не сезон… слышишь!

— Не кричи! — его голос раздался уже со второго жилого этажа. — Тебе не говорили, что червей раздражает и притягивает шум? — а теперь Рад уже неспешно и расслабленно спускался ко мне по лестнице.

— Думаю, просто женского голоса не достаточно, чтобы привлечь внимание монстра.

— Как знать…

Радемус прошел мимо, прямиком к входной двери. Он внимательно осмотрел бронированное полотно, мощные петли и наипрочнейшую дверную коробку, и, похоже, увиденным остался доволен.

— Нормальная входная дверь, сделана на совесть. Но если оставлять ее открытой…

— Сказала же! Только в этот раз…

— Дорогая моя, будет достаточно одной оплошности, чтобы стать кормом на этой планете.

Он сердился. Сдерживался, это да, но я-то его знала. Если разобраться, то был прав. Да, оплошала. И такая ошибка, действительно, могла стоить здесь жизни. Рад тоже успел меня изучить за то время, что были вместе, и знал об одной неприятной особенности. Да, когда о чем-то глубоко задумывалась, то становилась рассеянной. А этим вечером в мыслях постоянно улетала… к нему и улетала. Черт бы все побрал!

— Ладно! — хлопнула себя по бедрам. — Признаю, что виновата. Впредь буду внимательнее. На этом твоя инспекция окончена…

— А у тебя там уютно, — совершенно неожиданно проговорил примиряющим тоном и кивнул в сторону лестницы на жилой этаж.

— Старалась, — ох, сбил он мне весь запал немедленно выставить его за порог. — Комфорт, знаешь ли, Радемус, не только ты любишь.

— Может, чаем все-таки угостишь? Твоим… фирменным. Эллари какую-то бурду, а не чай заварила…

— Подсел на котовник? — постаралась влить в голос насмешку, но похвала моих умений все же тронула. — Ладно, проходи.

Скинув кардиган на спинку дивана, сразу прошла в кухонный закуток. Нажала клавишу, чтобы вскипятить воду в чайнике, а сама потянулась за порцией ароматной травки. Да, у меня имелся свежесорванный котовник. Благо, пушистый кустик рос недалеко от крыльца, не надо было особо утруждаться, чтобы обеспечить себя любимым вкусом чая. Далее приготовила заварку и разлила напиток по чашкам.

— Спасибо, — принял свою чайную пару у меня из рук Рад, но на диван, как я потом, не присел, а отошел к витражному окну. — Как живется тебе здесь, Таис? — спросил, всматриваясь в глаза.

— Говорила уже: нормально. И надеюсь, и дальше так же будет. Но мне вот, что интересно: с каких пор наследники рода Голантау занимаются скотоводством?

Он молчал. Отпивал по глотку предложенный чай и продолжал сверлить меня глазами.

— А еще, отчего ты сделал вид… там, у себя в доме, что мы, как бы, не знакомы?

— У тебя получается изумительно вкусный чай, дорогая, — вот, что он ответил, и с особым наслаждением принялся допивать из чашки остатки.

— Так сложно ответить? — хмыкнула я.

— Нет. Просто, не хочу рушить шаткое мирное состояние, что сейчас есть между нами.

— Ты же понимаешь…

— Именно! — прервал и не дал сказать, что он обманывается, что может быть, как прежде. — Потому и смакую то, что есть в данный момент. Хм!.. А чай ты мне сделала, как прежде… не забыла, какой люблю: крепкий и без сахара.

— И это ничего не значит!

— Не думаю так, но спорить не стану.

— Ты уже допил?

— Не гони меня, Таис… — он вдруг так серьезно посмотрел, что я невольно напряглась. — Сделал вид, говоришь, что незнакомы?.. А может, так и есть? Скажи: ты ничуть не изменилась за прошедшее время? Совсем? А я так очень.

— Не сказала бы! — произнесла с иронией, но на самом деле он где-то был прав.

Про себя отметила, что внешне он точно претерпел изменения. Взять хоть отросшие волосы и бороду. И морщины, четко обозначившиеся на лбу. А еще вблизи заметна стала седина, местами посеребрившая его блондинистые пряди и пробившаяся среди щетины.

— На самом деле, я вообще теперь не тот. Можешь не верить, но я как умер, когда понял, что наделал…

Его взгляд и голос, каким начал свое признание, так отдались в сердце, что срочно отвернулась. Да, хотелось трусливо сбежать. Начни он отстаивать свою прежнюю правду, и во мне бы все вскипело, прилили бы силы на противостояние. Но видеть тени, улавливать отголоски той смерти, о которой говорил, это было больно. Отчего так? Во мне остались чувства к нему? Или это было обычное, присущее многим, сочувствие?

— Меня положили в капсулу, чтобы остановить внутреннее кровотечение…

— Та рана была очень серьезной?