Убежища (СИ)

Бывший ректор, палач-новичок, радовался освобожденно. Без лишних вопросов он ухватил кресло за рукоятки (странные чуть липкие, упругие ребристые трубочки были надеты на них), грубо развернул. И, не взглянув в зеркало - там пес ретиво облизывал руки хозяина и вилял хвостом, а человек смеялся, закинув лицо в небеса, - увез нового работодателя влево, оттолкнул ногою низкую дверцу. Сразу за порогом открылась темная лестница; там, куда катились колеса, она превращалась в пандус, а раб так и спускался по крутым ступеням. Он радовался, калека судорожно веселился. Но за порогом судья преисподней почувствовал что-то, передернулся, наполнив воздух ледяным холодом и попросил:

- Не убивай меня!

Бенедикт промолчал. А Радамант сказал еще, не оборачиваясь:

- Не делай мне больно. А то...

***

Магистр Месснер, молодой Антон, проснулся очень рано - от недовольства собой. Весь конец недели и начало новой он хлопотал. В субботу производил впечатление на библиотекарей простым красивым почерком и похвальным усердием; в воскресенье узнавал в соборе, кто есть кто, и выспрашивал у студентов, не нужно ли кому-нибудь что-нибудь срочно написать? Пока он не преподает, это не грешно, помочь младшему товарищу. В понедельник доктор Коль отпустил его сразу после обеда, и Антон помчался по купеческим и нотариальным конторам, по торговым домам предлагать свои услуги. Естественно, что ему сразу ничего не предложили - мало ли что он за человек, даром что из Парижа и младшая родня этих спесивых еретиков Месснеров, надо же сначала как следует справки навести!

Вот и проснулся Антон перед рассветом вторника в совершенно пакостном настроении. Ничего он не нашел, а ведь надо еще и кота кормить! Никто ему не доверяет, разве что старый Людвиг. Вот и надо держаться Людвига! И ректор. А если ректор, озадачив его, еще и что-нибудь заплатит? Он не жаден. Но задание таково, что... Лучше ректора не держаться, чтобы не стать изгоем, чтобы никого против себя не настроить. Да и о награде тот ничего не сказал. Может, и не будет ее, не то у него состояние. Людвиг дает понять, что ректор обречен, так и не связывайся с ходячим покойником! Нужно идти, он встает очень рано...

Лучше Антону от того не стало, разве что прибавилось вины. Но он решил не откладывать дела в долгий ящик, выпустил кота погулять и шагнул в розоватый холодный свет. Заря была прелестна - смущенная Эос - и почему-то повергала в стыд. Но нельзя, нельзя, чтобы сейчас тебя считали человеком ректора; надо любой ценой отказаться от поручения, пусть это и позорно!

Решительный юный магистр пролез в двери общежития холостых преподавателей и постучал в дверь ректорского кабинета. Что сказать? Что я не могу найти убийцу, я этому не обучен? Ректор не отозвался и не открыл. Антон постучал еще, потом вошел. В кабинете все еще было серо, и хозяина он не заметил. Оглядевшись, он свернул влево, к входу в "гробницу". Но раскрывать ее нужды не было - ректор уснул прямо на столе, головой на папках. На полу у стола валялось погнутое распятие, как если бы ректор сильно ударил в его середину кулаком. Рядом с лицом лежал короткий нож в ножнах: выскользнул из-под полы и лег рядом с хозяином. Антон осторожно тронул сидящего за плечо и не почувствовал тепла. Он потряс плечо - оно не поддалось, ректор не проснулся. Тогда посетитель осторожно склонился вровень с его лицом. Роговицы открытых глаз подернулись рябью и легкой мутью, успели подсохнуть. На столе еще не высохло несколько круглых капель размером с монетки. В углу верхней папки написано красным: "В библиотеку. Доктору философии Людвигу Колю" - надпись старая, выцвела. Антон прикинул, взять ли с собою папки сейчас - но побоялся пошевелить окоченевшую голову, вспомнил некстати о том, что рядом с убитым ничего не трогают, и ему стало совсем стыдно, как если бы он это убийство покрывал. Магистр Месснер пошел на компромисс - отправился позвать в кабинет доктора Тео и старого Людвига. Пусть они и разбираются, а он тут совершенно ни при чем!

То, что пожилой человек скончался от удара, не удивило никого.

С благодарностью:

Калинкиной Е. А. - за участие в предварительной обработке этого сюжета

20 лет назад;

Чипееву С. А. - за то, что хватило терпения дочитать это до конца.