Убежище

"Сашка, - услышала я. -- Дуй сюда, скорее! Тут та-акая чувиха голая..." "Ну что вы тут, - кричал один из "моржей" на сгущающуюся толпу. -- Цирк вам здесь?" "Цирк не цирк, а стриптизом пахнет. Я ее знаю. С нашего завода. Мало ей не покажется за такую наглость!" Моя напарница чуть не насильно вытащила меня и укутала в купальный халат: "С ума ты сошла, - кричала она в ухо. -- В первый раз надо только окунуться, а она плавать! Лето тебе?"

В кабинке я докрасна растерлась полотенцем, переоделась в сухое. Моя покровительница представилась тетей Дашей, сказала, что она врач и готова принять меня без очереди, если я почувствую себя плохо. Но пока я чувствовала себя как никогда хорошо. И спросила, будет ли она здесь в следующий выходной. "А как же! Только, пожалуйста, Танечка, купи себе закрытый купальник. Этот даже летом я бы одевать на такое тело не советовала бы. Ты так хороша, что в любом купальнике будешь смотреться отлично. Не надо подставляться."

Арины не было. Чувствуя все еще дрожь внутри, я достала ее заветную, приняла рюмочку водки, вытащила из банки соленый тугой помидор, повторила, закусила отварной картошечкой и совершенно счастливая, и не впоминая о каком-то там Феликсе завалилась спать до утра.

***

А наутро забот был полон рот. Мужской день, 23 февраля. Транспарант вывесили "С праздником, дорогие мужчины", открыточки всем на столы положили и немудренные наши им подарки, за которые 8 Марта они просто обязаны будут нам отомстить. О работе, естественно, и мысли ни у кого.

Наши "солдатики", как и мы, "их солдатки", приоделись. Я была в тонкой шерсти белом жакете с кружевной блузкой -- подарок мамы в честь получения дочкой диплома инженера. Плюс кремовые узкие суконные брючки - в обтяжку там, где стоит посмотреть. Вот все с меня глаз и не сводили. Заглянувший Марк непритворно охнул и отпрянул. Потом долго жал руку в ответ на мое поздравление. Его, кстати, никто в наш отдел не звал, свои сотрудницы заждались, такого-то нарядного и симпатичного. А я к нему отнеслась очень ласково, словно не было того драматического ужина на Санаторной. Гаврилыч так расчувствовался от подаренной электробритвы, что все утро не придирался ни к нам, ни к теткам за болтовню на рабочем месте.

Кстати, о тетках наших чертежных. Одна из них меня особенно доводила: сидит целый день, подперев щеку рукой и смотрит в упор. Глаза серые, огромные. В молодости была красотка хоть куда, но сейчас всего в жизни достигла, ведущий конструктор, оклад, премии, своя специализация. Утром достает груду бумаг, вечером прячет -- и смотрит. То на Валентина, то на меня. Я уже ей и рожи корчила, и дулю показывала -- словно не видит. Зато на мужской-то день эта наша Клавдия Максимовна -- королева бензоколонки. Именно ей поручено наливать и произносить. Потом -- по ранжиру стажа. Но до меня очередь не дошла. Только я настроилась сказать Гарилычу, что именно он самый настоящий мужчина в отделе, как кто-то кинулся к телефону и сказал, что меня вызывают в комитет комсомола. "Может место в общежитии нашли, - шепнул Валя. -- Настаивай. Что это такое -- треть зарплаты платить за квартиру!"

Тощего болезненного нашего секретаря Юру я видела один раз, когда становилась на учет и жаловалась, что не дали общежития. Теперь он был с нашим отдельским секретарем Анатолием и краснорожей Машкой из завкома комсомола, бывшей маляршей, а потому, как все судоремонтные малярши, решительной и мужеподобной. Иные в этих красках просто не выживают. Еще в комнате было двое: в углу комнаты робко жался незнакомый парень, а второго, в знакомом вроде бы тулупчике, я где-то недавно видела. Когда я вошла, он сказал злорадно: "Она самая" и вышел.

Меня усадили на стул у стены, сами тройкой расположились за столом. Прямо ревтрибунал какой-то на мою голову! Пришьют, думаю, сейчас что-то, как "старшенькому" Николаю и пошла я по этапу от лагеря до лагеря... Нет, совсем не похоже, что место в общежитиии дадут, не то выражение у официальных лиц.

"Ну, рассказывай, Смирнова, как ты вчера публику развлекала, - говорит секретарь Юра, воровато поглядывая на меня, такую, как назло, нарядную сегодня, то на какие-то фотографии на столе. -- Нам все известно." "Ничего не понимаю..." Вот попадешь в комсомольский прожектор, тогда поймешь, прошипела Маша. -- Нарисуешь, Женя?" Парень в уголке густо покраснел и буркнул: "Сначала разобраться бы надо..." "Да что с ней разбираться, если она "не понимает", о чем вообще речь!" -- всплеснула руками девица.