Убежище 3/9

– Гос-споди! Господи-господи! – прошептала билетерша и кинулась в Пещеру. Мать пропавшего мальчика и барашек с дочерью побежали следом.

Засеменив было по узкому, оклеенному фальшивыми пенопластовыми сталактитами коридору вперед, к пустым красным сиденьям, старуха вдруг на полпути остановилась, на секунду задумалась – и побежала обратно. Длинным железным ключом она отперла незаметную дверь в стене, у самого входа в Пещеру. Они спустились вниз по скрипучим деревянным ступенькам – в какое-то темное, захламленное подсобное помещение.

Барашек задрала голову: наверху, освещенные тусклыми электрическими лампами, мрачно чернели тросы. Красные пластмассовые кресла с легким скрипом покачивались на них – туда-сюда, туда-сюда…

Билетерша нашарила на стене выключатель, щелкнула. В помещении стало светло. Там были свалены какие-то грязные деревяшки и балки, поломанные кресла, ржавые крюки, гномы, мертвецы и русалки с потрескавшейся от времени краской. Мальчик лежал в центре комнаты, уткнувшись головой в железную сваю. По дощатому полу растеклась – продолжала растекаться – большая кровавая клякса.

– Гос-споди, да что ж это?.. – тупо изумилась билетерша.

– Вызовите «скорую», – мрачно и немного злорадно приказала барашек.

– Да-да. Сейчас вызовем, – покорно ответила старуха.

XI. Детеныш

Первый луч солнца просочился через щель в ставне, прополз по бревенчатому полу. Ярко-лимонной полоской пересек неподвижное лицо Костяной, выхватив из темноты седой клок волос на виске и вытаращенный глаз с огромным черным зрачком.

Реагируя на свет, зрачок медленно, неохотно сузился.

Костяная обычно спала на спине, с открытыми глазами. На нормальной кровати она спать не могла – у нее была больная спина, и она знала, что с такой спиной можно спать только на очень жесткой поверхности. Так что вместо кровати она использовала что-то вроде продолговатого деревянного ящика. Он стоял на четырех чугунных подпорочках. Матраса в нем не было. И подушки тоже. Зато в дне было вырублено большое овальное отверстие – в него она, кряхтя и охая, просовывала свой огромный горб перед сном.

То, что некоторые называли ее постель гробом, Костяной было совершенно безразлично. Она не обижалась.

– Гроб так гроб, – спокойно говорила Костяная. – Главное, чтобы спать было удобно.

Вставала она всегда очень рано. Но на следующий день после того, как она взяла к себе Мальчика, поднялась совсем ни свет ни заря. Не спалось.

Еще только-только рассвело. Она сходила к колодцу, набрала ледяной воды, умылась. Расчесала перед зеркалом редкие пепельно-седые патлы. Потом подошла к спящему Мальчику и долго смотрела на него, любовалась, улыбалась беззубым ртом.

В дверь громко постучали.

Она быстро посмотрела в глазок и открыла; скрипнули несмазанные петли. На пороге стоял, зябко поеживаясь, Бессмертный. Так рано он никогда не приходил к ней. В безжалостном утреннем освещении он казался еще более старым, чем обычно. Кожа на лице и шее была сухая и желтая, как пергамент. А огромные, набухшие мешки под глазами – того же цвета, что столетние ели, растворявшиеся на горизонте. Там, за его спиной.

– Т-с-с! – прошипела Костяная, приложив кривой ороговевший коготь к губам. – Он спит. Разбудишь еще.

Она выскользнула наружу, во влажный хвойный туман, и прикрыла за собой дверь.

– Ты чего в такую рань? – спросила просто для вежливости. Она знала, зачем он пришел.

– Хочу спросить кое-что, – прошептал Бессмертный и часто-часто закивал. – Насчет этого… человеческого детеныша.

– Ну, валяй, спрашивай.

– Какое было предсказание?

Старуха внимательно посмотрела на него. И сквозь него – туда, на дымчато-синие ели, на темные кляксы туч, вечно заслонявшие восход. Задумчиво пососала во рту свой длинный передний зуб.

– Не томи, – почти беззвучно выдохнул Бессмертный. – Скажи. Какое было предсказание?

– Что он нас всех выпустит, – медленно произнесла она. – Что он сломает Иглу. Что он накормит Того Кто Не Может Есть. И настанет конец времен.

Они стояли молча. Глядели друг на друга древними выцветшими глазами.

– Ну вот, я тебе все сказала. Хотя и не стоило бы. Ты не жалеешь, что оставил его? Ты не станешь преследовать его? Не станешь чинить нам препятствия?

Слабая улыбка чуть скривила тонкие бесцветные губы Бессмертного.

– Нет, не стану. Я очень хочу, чтобы сломалась Игла. Я устал. Я ведь так устал. Я хочу умереть.

Помолчали еще.

– Где же будете вы после Конца Времен? – спросил Бессмертный, просто чтобы поддержать разговор. На самом деле ему это было безразлично.

– Детеныш построит Убежище. Убежище Тридевятых. Я думаю, мы будем там.

– А ты полностью уверена в том, что говоришь? Ну то есть… это все точно?

– В общем-то, да. Я сама гадала. Я увидела это предсказание в Черном Напитке, который он выпил до своего рождения. Что может быть точнее?

Бессмертный снова улыбнулся:

– Думаю, ты права. Точнее ничего быть не может. Что ж… – Он устало вздохнул и по-стариковски причмокнул. – Чайком-то угостишь?

– Еще чего. Мальчишку мне разбудишь. Проснется, увидит тебя, испугается.

– А тебя увидит – не испугается?