Убежище 3/9

* * *

К шести утра спать захотелось невыносимо. Но ложиться она не стала, это уже не имело смысла: на работу нужно было вставать в семь.

В ординаторской она взяла бланки рецептов и выписала себе два: на реладорм и труксал.

– Что-то вы сегодня неважно выглядите, Ирочка, – сказала нянечка Клавдия Михайловна.

Ирочка подняла на нее глаза с огромным трудом: глазные яблоки за ночь точно высохли – и теперь царапались, цеплялись за глазницы, отказывались свободно в них скользить.

– Просто не выспалась, – ответила Ирочка.

Клавдия Михайловна посмотрела на нее сочувственно и слегка озабоченно:

– Высыпаться нужно обязательно, Ирочка, – мягко сказала она. – Сон – это очень важно для человеческого организма.

– Да, конечно. Сегодня обязательно посплю.

– Вот-вот, обязательно, Ирочка. Будет очень плохо, если что-то тебе помешает. Ты даже представить себе не можешь, как тебе будет плохо.

– Почему вы мне тыкаете? – вяло удивилась Ирочка.

– Ну что вы, Ирина Валерьевна, – теперь нянечка смотрела на нее озадаченно и по-матерински ласково. – Что вы, вам просто показалось… С недосыпу, наверное.

* * *

Поздно вечером, когда она поняла, что купленные днем в аптеке реладорм с труксалом ей не помогают, Ирочка испугалась по-настоящему.

То есть нет, таблетки, безусловно, действовали. Они почти лишили ее возможности двигаться, они пригвоздили ее к кровати, они что-то там сделали с таламусом, гипоталамусом, с мозжечком и спинным мозгом, они погрузили ее в мутный, тяжелый, запутанный полубред, но только вот сном – нормальным, человеческим сном – это не было.

Обрывки чьих-то фраз, выписки из медицинских карт, рекламные слоганы из телевизионных роликов, какие-то детские стишки и считалки беспорядочно крутились в голове; в полусне, прекрасно при этом понимая, что все же не спит, она кому-то беззвучно, многословно и путано объясняла что-то насчет дозировок и осенних листьев; пугающе яркие пятна с внутренней стороны сетчатки звали ее, умоляли ее, настаивали на том, чтобы она прикоснулась к ним, присоединилась к ним, шагнула к ним… всего один шаг в их пеструю смертельную темноту, всего один шаг – и она заснет, шагнет и заснет через секунду…

Но за секунду, за десятую долю секунды до того, как должен был прийти окончательный, настоящий сон, что-то вдруг происходило с ней. Как будто невидимый садист переключал в ее мозгу невидимый тумблер – и она со стоном выныривала из этого своего хрупкого забытья, для того чтобы еще полчаса или даже час поворачиваться с боку на бок, и снова почти заснуть, и снова совсем проснуться.

Около часу ночи она встала и позвонила Максиму.

– Привет. Что случилось? – в его голосе не было неприязни, но и радости тоже не было.

– Максим, – пискнула в трубку Ирочка и тут же заплакала. – Макси-и-им…

– Что с тобой такое? – теперь голос звучал напряженно: неужели придется сорваться и поехать куда-то среди ночи?

– Максим, я не могу заснуть.

– Ну… бывает, – облегченный вздох. – Выпей валерьянки. Или, ну не знаю, какое-нибудь снотворное.

– Нет, ты не понимаешь. Я уже пила снотворное. Оно мне не помогает. Я не могу спать. Я вообще не могу спать! Понимаешь? Ты понимаешь? Я не могу спать!

– Понимаю, – вежливо подтвердил Максим.

Когда мужчина говорит «я не могу спать» – это обычно вызывает симпатию и уважение. Это значит, что он слишком напряженно думает о чем-то очень важном, или с ним недавно случилась трагедия, он пережил какой-то удар. Возможно, ему угрожают, ему или его близким, возможно, его не поняли, предали, продали… И он, сплошной комок нервов, твердокаменный сгусток воли, он держится, как только может; он, конечно, не распускает сопли, не показывает свих эмоций, но при этом он так сильно переживает, что даже не может спать.

Когда женщина говорит «я не могу спать» – это вызывает легкое раздражение и легкое сочувствие – или легкое отвращение, у кого как. Это значит, что она нервная особа или попросту истеричка, это значит, что она пьет валерьянку, это значит, что она совершенно зациклилась на какой-нибудь ерунде и теперь не дает покоя ни себе, ни окружающим. Это значит, что она готова воспользоваться любым предлогом, чтобы позвонить вам среди ночи и порыдать в трубку…

– У всех бывает бессонница, в этом нет ничего страшного, – успокаивающе обратился Максим к отчаянным похрюкиваниям на том конце провода. – Просто успокойся, выпей еще снотворного, посчитай до ста. Можно еще…

– Максим!

– Что?

– Я боюсь.

– Чего ты боишься?

– Не знаю. Что я больше никогда не засну. Что я скоро сойду с ума. Что я скоро умру…

– Ир, не говори ерунды!

– Мне кажется… мне кажется, что я слышу, как кто-то разговаривает. Голоса…

– Просто ты давно не спала. У тебя, наверное, в ушах шумит – это вполне естественно. Нет никаких голосов. И не надо паниковать, ладно? Выпей сейчас чаю и спокойно ложись…

– Максим!

– Что?

– Ты не мог бы ко мне приехать, прямо сейчас?

– Как это – приехать? Я же умер!

– Что? И-и-и… – Ирочка тонко заскулила в трубку, – что ты говоришь, Макси-и-м?..