Убежище

Хорек исподтишка следил за долговязым детективом, разговаривающим по телефону. По отрывочным репликам он догадался, в чем дело. Его подозрения полностью оправдались, как только напарник положил трубку и передал ему содержание разговора. Ему позвонил Рамез, коллега похищенной американки. По его словам, с ним связался иракский торговец древностями и сказал, что готов явиться в полицию и дать важные сведения, но прежде хочет получить гарантии своей безопасности, так как очень напуган.

Долговязый велел Рамезу оставаться на месте, пообещав скоро приехать к нему со своим напарником.

Он приказал Хорьку готовиться к поездке в университет, а сам достал из кармана мобильник. Хорек с удовлетворением отметил: напарник счел своим долгом сначала проинформировать о звонке Рамеза агента-американца. Нужно торопиться, подумал Хорек, ему платят не за безделье.

Он должен сообщить новость своим патронам и постараться задержать выезд полиции на место, чтобы те добрались туда первыми.

Сказав напарнику, что ему нужно в туалет, он вышел в коридор, нашел укромный уголок в одной из комнат для допросов, убедился, что его никто не слышит, и выбрал в меню телефон Омара.

Частые звонки мобильника разбудили крепко спящую Миа. Она села и потерла глаза, чувствуя себя будто пьяная, не соображая, сколько времени. В комнате с закрытыми ставнями было темно, и только пробивающийся в щель под дверью солнечный свет говорил о наступлении утра.

Она сразу вспомнила все случившееся накануне и поразилась тому, что это не помешало ей как следует выспаться. Слегка пригладив волосы, она натянула джинсы и побрела в кухню, где застала Корбена. Успевший одеться Корбен говорил по телефону, одной рукой запихивая в кейс какие-то бумаги, в том числе папку Эвелин.

Его хмурое, сосредоточенное лицо заставило Миа встревожиться.

Увидев девушку, Корбен слегка отвернулся от телефона и коротко бросил ей: «Нам нужно идти!» Миа поняла, что дело срочное и сейчас не время приставать к нему с вопросами.

Она наспех сунула ноги в туфли и поспешила за ним к лифту, спускавшему их в подземный гараж. По дороге к машине Корбен рассказал ей о содержании разговора по телефону, и через несколько минут они уже мчались к университету.

— Полиция направила туда двоих детективов, — пояснил Корбен, — но я предпочел бы, чтобы Рамез был у нас, когда ему позвонит Фарух.

Они одновременно взглянули на свои часы.

— Значит, Фарух должен звонить ему в двенадцать?

— Да. У нас в запасе около четырех часов.

— А почему же он не отвечал, когда вы звонили ему вчера вечером? Ему не пришло в голову, что это мог звонить Фарух? Может, он передумал или с ним что-нибудь случилось, и он хотел сообщить об этом Рамезу.

Корбен пожал плечами:

— Через четыре часа все узнаем.

— Но он должен был ответить! — настаивала Миа.

— Хорошо еще, что он вообще позвонил!

Миа откинулась на спинку сиденья, стараясь отмахнуться от укоренившейся привычки подробно анализировать ситуацию, но во всей этой истории было столько неизвестного и не поддающегося объяснению, что она не могла успокоиться.

— А если Фарух следит за Рамезом? Ведь мы можем его вспугнуть!

— Ничего страшного. Он сразу увидит вас и успокоится, может, даже выйдет нам навстречу.

Миа кивнула и стала смотреть в окно на пролетающие мимо улицы, недовольная тем, что Корбен не расположен продолжать разговор. Молчание давало простор для размышлений, усиливая ее опасения за мать. Пытаясь успокоить себя, она представляла благополучный исход поездки — они заберут Рамеза, ему позвонит Фарух, они его где-нибудь подхватят и либо будут действовать, исходя из его информации, выследят хакима и освободят Эвелин, либо получат контрабандные древности и обменяют на них Эвелин, и потом все заживут счастливо и спокойно. Но ум ее отказывался поддерживать эту игру, предлагая взамен картину огромных сложностей и даже смертельную развязку.

В конце улицы Абдель Азиза Корбен свернул направо и выкатил на кольцевую подъездную дорожку перед главным входом на территорию университета. Медицинские ворота, как их все называли, в любое время дня укрывала густой тенью древняя смоковница. Он подъехал к самым воротам. Въезд автомобилей на территорию кампуса строго контролировался из-за склонности местных жителей использовать машины, начиненные взрывчаткой, но на джипе Корбена красовался дипломатический номер 104, указывающий на принадлежность американскому посольству, а потому пользующийся особой привилегией. Сторож у ворот, конечно, увидел особый номер и, с любопытством заглянув в салон, пропустил машину.