Убежище чужих тайн

Он заговорил о том, что было менее всего интересно его молодой собеседнице, – о переменах, которые происходят в человеке по мере того, как он стареет, и увлеченно развивал эту тему до тех пор, пока баронесса фон Корф не ускользнула из комнаты.

Глава 23. Крушение миража

Через несколько дней, завершив все дела в усадьбе, Амалия с Луизой перебрались в Полтаву. Баронесса фон Корф рассчитывала на то, что Николай Лаппо-Данилевский добился большего успеха, чем она, и сумел отыскать нечто, что поможет установить истинного убийцу Луизы Леман; и в самом деле на первый взгляд молодому человеку удалось найти кое-что весьма интересное.

– Первую жену Сергея Петровича Мокроусова звали, как вам уже известно, Клотильда Дайберг. В основном она с супругом жила в Европе, но десять лет назад они приехали в Полтаву. Сергей Петрович сводил ее на могилу Луизы Леман и рассказал, должно быть, всю историю в наиболее выгодном для себя ключе. Детей с Клотильдой у него не было, если не считать двух мертворожденных младенцев. На здоровье супруга не жаловалась, если не считать небольших мигреней. По отзывам всех, кто видел чету Мокроусовых в Полтаве, супруги жили дружно и производили хорошее впечатление. Однако кое-кто из соседских слуг, которые общались с прислугой Мокроусовых, вспомнили, что в семье случались ссоры. Представьте себе, Клотильда ревновала мужа к умершей любовнице и требовала, чтобы он убрал ее портреты и фотографии, которые он постоянно возил с собой. Также она пыталась склонить его к тому, чтобы продать полтавский дом и окончательно перебраться за границу. После очередной ссоры из-за фотографий Луизы Леман Клотильда ушла к себе в спальню и заперлась, а наутро ее обнаружили в постели мертвой. Вскрытие не делали, врач – господин Гармай, весьма уважаемый в городе человек – написал, что смерть произошла от сердечного приступа. Своей супруге Мокроусов устроил пышные похороны и уехал из Полтавы, чтобы вступить в права наследства. Ведь все имущество его жены находилось за границей…

– Сколько времени продлился его первый брак? – спросила Амалия.

– Пять с половиной лет.

– Размеры наследства известны?

– Точные – нет, но оно было весьма значительным, так как после смерти жены Сергей Петрович купил особняки в Ницце, в Баден-Бадене, в Париже, сорил деньгами в Монако и стал жить на куда более широкую ногу, чем раньше.

– А пока он был женат, он не имел возможности распоряжаться доходами супруги?

– Ее семья настояла на брачном контракте, по которому она сама распоряжалась своими деньгами. Кроме того, те, кто знал госпожу Мокроусову, уверяют, что она была… гм… скуповатой.

– Ну что ж, – вздохнула Амалия, – с первой женой все ясно. Полагаю, вы можете переходить ко второй.

– Второй его женой стала моя старшая сестра Евдокия. – Николай покраснел, его ресницы задрожали. – Они познакомились шесть лет назад в Монако. Наша мама лечилась в Ницце, у нее были не в порядке легкие, и доктора полагали, что…

– Да, я знаю, почему больных направляют в Ниццу. – Амалия сделала нетерпеливый жест. – Продолжайте, прошу вас.

– Моя сестра и Мокроусов поженились осенью, через год после знакомства. В медовый месяц он привез ее в Полтаву и показал могилу Луизы, как будто в такое время молодоженам больше нечем заняться, как ходить по кладбищам.

– А могилу Клотильды он не показал?

– Нет. По крайней мере, сестра ничего такого нам не писала. Ей не понравилось то, что он привел ее на могилу своей убитой любовницы. Она сознавала, что нелепо ревновать к мертвым, но ничего не могла с собой поделать.

– В то время Сергей Петрович по-прежнему возил с собой портреты Луизы и ее фотографии?

– Да, то есть не совсем. – Николай замялся. – Один ее портрет висел в парижском особняке Мокроусова, один – в Полтаве, еще один – в Ницце, и теперь он уже не возил их с собой, брал только фотографии. Вообще у меня создалось впечатление, что он уже не так часто вспоминал о ней в это время, как раньше. По крайней мере, в письмах сестры не ощущается, что на нее как-то давило незримое присутствие Луизы в их жизни.

– Незримое присутствие, – пробормотала Амалия, – хорошо сказано.