Убежище. Дневник в письмах

Теперь ему нельзя также сидеть в конторе Кюглера по субботам и воскресеньям, потому что, если шеф фирмы «Кех» надумает прийти, он может его услышать. Но Дюссел не подчинился и спустился вниз. Ван Даан пришел в ярость, а папа отправился поговорить с Дюсселом. Разумеется, Дюссел опять наплел ему с три короба, но на этот раз номер не прошел даже с папой. Теперь и папа старается как можно меньше разговаривать с Дюсселом, потому что Дюссел его обидел, ни я, ни кто другой из нас не знает как и чем, но, вероятно, обидел очень сильно.

И, как на грех, на следующей неделе у этого недотепы день рождения. Праздновать день рождения и ни с кем не разговаривать, дуться и принимать подарки – как можно это сочетать?

Состояние менеера Фоскёйла резко ухудшилось, у него уже больше десяти дней температура около сорока. Врач считает его безнадежным, предполагается, что рак добрался до легкого. Несчастный, как бы я хотела ему помочь, но тут помочь может один только Бог!

Я написала забавный рассказ, он называется «Бларри открывает мир» и пришелся весьма по вкусу троим моим слушателям.

Я до сих пор сильно простужена, заразила Марго и родителей. Только бы не подхватил заразу Петер, он требовал, чтобы я его поцеловала, и назвал меня своей Эльдорадо. Так сказать нельзя, глупый мальчик! Но все-таки он милый!

Твоя Анна М. Франк

ЧЕТВЕРГ, 27 АПРЕЛЯ 1944 г.

Милая Китти!

Сегодня мадам встала не с той ноги, ноет и ноет: ах, она простужена, ах, ей хочется конфет, ах, как надоело все время сморкаться. Потом ворчит, что солнце не сияет, что союзники все не высаживаются, что нам нельзя смотреть в окна и т. д. и т. п. Мы не выдержали и стали ужасно смеяться над ней, и, видно, все было не так уж плохо, потому что она тут же сама засмеялась вместе с нами.

Сейчас я тебе напишу рецепт приготовления нашей картофельной запеканки, видоизмененный в связи с отсутствием лука.

Взять очищенную картошку, измельчить в овощерезке, добавить государственную муку и соль. Форму для выпечки или огнеупорную посуду смазать изнутри парафином или стеарином, полученную массу запекать в течение 2,5 часов. Подавать с испорченным земляничным компотом. (Лука, а также жира ни для теста, ни для смазывания формы в наличии не имеется.)

Я сейчас читаю книгу «Император Карл V», написанную неким профессором Геттингенского университета; он работал над этой книгой сорок лет. За пять дней я прочла пятьдесят страниц, больше прочитать невозможно. В книге 598 страниц, можешь вычислить, как долго я буду ее читать, а ведь есть еще вторая часть! Но – очень интересно…

Чего только не узнает школьница за один день, взять хоть меня. Сначала я переводила с голландского на английский отрывок о последней битве Нельсона. Потом занялась Северной войной (1700–1721): Петр Великий, Карл Двенадцатый, Август Сильный, Станислав Лещинский, Мазепа, фон Гёрц, Бранденбург, Западная Померания, Восточная Померания и Дания плюс хронология. Затем перенеслась в Бразилию, прочитала о табаке из Баии, о перепроизводстве кофе, о полуторамиллионном городе Рио-де-Жанейро, о Пернамбуку и Сан-Паулу, а также о реке Амазонке. О неграх, мулатах, метисах, белых, о более 50 % неграмотных и о малярии. Поскольку оставалось время, я еще быстро пробежала глазами одну родословную. Ян Старый, Вильгельм Лодевейк, Эрнст Казимир I, Гендрик Казимир I, куча народу и, наконец, маленькая Маргрит Франциска (родилась в 1943 году в Оттаве).

Двенадцать часов: в мансарде учебный цикл продолжался – настоятели монастырей, пасторы, священники, папы римские… уф! И так до часу.

После двух несчастный ребенок (гм-гм) уже снова засел за работу, теперь на очереди были обезьяны узконосые и обезьяны широконосые. Китти, а ну ответь быстро: сколько пальцев на ногах у бегемота?

Далее следует Библия: Ноев ковчег, Сим, Хам и Яфет. Потом Карл Пятый. У Петера читаем «Полковника» Теккерея по-английски. Потом я спрашиваю у него французские слова, затем – сравнение Миссисипи с Миссури.

Хватит на сегодня, adieu![48]

Твоя Анна М. Франк

ПЯТНИЦА, 28 АПРЕЛЯ 1944 г.

Милая Китти!

Я не забываю свой сон о Петере Схиффе (см. мой дневник за начало января). Когда я вспоминаю его, я и сегодня чувствую, как его щека прикасается к моей, – изумительное ощущение, от которого все становится хорошо. С моим здешним Петером у меня тоже подчас возникало это ощущение, но никогда – с такой силой… вплоть до вчерашнего дня, когда мы, как обычно, сидели на диванчике и обнимались. И тут вдруг обычная Анна исчезла, и ее место заняла другая Анна, совсем не похожая на первую – насмешливую и дерзкую, другая Анна, у которой одно желание – любить и быть кроткой и нежной.