Убежище. Дневник в письмах

Она была ужасно взвинчена, ходила взад и вперед, задавала вопросы и сама отвечала на них, несла Бог знает что, а наверх все не шла. Потом наконец-то, слава Богу, убралась восвояси.

Уже через пять минут она вернулась надутая, сбросила фартук, на мой вопрос, неужто она уже управилась, невпопад ответила, что ненадолго сходит вниз, и вихрем слетела по лестнице, вероятно, в объятья своего Путти. Поднялась она только в восемь часов, вместе с мужем, Петера привели с мансарды и беспощадно отругали, до меня долетали только отрывочные бранные слова – оболтус… хулиган… невежа… дурной пример… Анна то… Марго се… Но по всей видимости, сегодня у них уже все в порядке.

Твоя Анна М. Франк

Р.S. Во вторник и в среду вечером по радио выступала наша возлюбленная Королева, она уходит в отпуск, чтобы подкрепить свои силы перед возвращением в Нидерланды. В ее речи прозвучало, мол, как только я вернусь… освобождение близко… героизм и тяжелые испытания…

После нее выступал министр Гербранди. У него оказался такой писклявый детский голосок, что мама невольно ахнула. Заключил передачу пастор, который, похоже, своровал свой голос у некоего благородного менеера, и призывал Господа не оставить евреев, узников концлагерей и тюрем и тех, кого угнали в Германию.

ЧЕТВЕРГ, 11 МАЯ 1944 г.

Милая Китти!

Я забыла наверху свою «шкатулку со всякой всячиной», и, следовательно, в том числе авторучку, а у них «мертвый час» (до полтретьего), и их нельзя будить, так что ты уж не взыщи, пишу карандашом.

Я сейчас ужасно занята, как странно это ни покажется, у меня не хватает времени, чтобы провернуть всю эту гору работы. Рассказать тебе вкратце, что я должна сделать? Ну так вот, до завтра мне надо дочитать первую часть биографии Галилео Галилея, потому что книгу нужно вернуть в библиотеку. Я начала ее читать вчера, сейчас я на странице 220, а всего в ней 320, так что я успею. На той неделе мне надо прочитать «Палестину на распутье» и вторую часть «Галилея». Дальше, вчера я закончила первую часть биографии императора Карла Пятого и много чего оттуда выписала, в том числе родословные, теперь крайне необходимо все это привести в порядок. Затем у меня скопилось три страницы иностранных слов, выписанных из разных книг, надо их прочитать вслух, переписать и выучить. Пункт четвертый в моей программе – мои кинозвезды, они свалены как попало и ждут не дождутся, чтобы их разобрали как следует; но, поскольку на это потребуется много дней, а профессор Анна, как уже было сказано, в данный момент задыхается от работы, пусть пока хаос остается хаосом. Далее ждут своей очереди Тесей, Эдип, Пелей, Орфей, Ясон и Геркулес, их многочисленные деяния перемешались у меня в голове, как пестрые нити в ткани платья, и с Мироном и Фидием тоже нужно разобраться, а то я забуду, что я про них знаю. То же самое можно сказать, например, о Семилетней и Девятилетней войнах.

Этак у меня в голове все перепутается. Ну что прикажешь делать, если у меня плохая память! Воображаю, как я буду все забывать, когда мне стукнет восемьдесят!

Да, вот еще Библия, ну когда же наконец я дойду до истории про купание Сусанны? И в чем там дело с грехом Содома и Гоморры? Ах, как ужасно много вопросов, как многому нужно еще учиться! А Лизелотта Пфальцская? Ее я тем временем совсем забросила.

Так что видишь, Китти, в какой я запарке?

Теперь о другом. Ты уже давно знаешь, что я больше всего хочу стать когда-нибудь журналисткой, а потом знаменитой писательницей. Осуществится ли моя великая мечта (или мания величия), покажет будущее, но замыслов у меня уже сейчас накопилось достаточно. Во всяком случае, хочу издать после войны книгу под названием «Убежище». Удастся ли это – еще вопрос, но основой для нее послужит мой дневник.

«Жизнь Кэди» тоже непременно доведу до конца, продолжение рассказа я придумала такое: Кэди выздоравливает, возвращается из санатория домой и переписывается с Хансом. Это происходит в 1941 году. Вскоре она обнаруживает, что Ханс симпатизирует НСД[52].