Убежище. Дневник в письмах

Новые проблемы: мефрау в отчаянии, заводит разговоры о расстреле, тюрьме, виселице и самоубийстве. Ревнует Петера ко мне, потому что не ей, а мне он доверяется, обижается на Дюссела за то, что он недостаточно идет навстречу ее заигрываньям, боится, что супруг истратит на курево все деньги, вырученные за ее меховую шубу, затевает ссоры, ругается, плачет, жалуется, смеется и затевает новую ссору.

Ну что ты будешь делать с такой нюней и дурой! Никто ее не принимает всерьез, тряпка бесхарактерная, плачется в жилетку всем подряд, сзади девчонка, а спереди старушонка. И что хуже всего, в ответ Петер начинает грубить, Ван Даан раздражается, мама говорит колкости. Да уж, обстановочка тут у нас! Единственное правило, которое нужно всегда помнить: смейся надо всем и не тревожься из-за других. Звучит эгоистично, на самом же деле – единственное средство, которым можно спастись от саможаления.

Кюглера посылают на месяц в Алкмаар копать укрепления, он попытается отвертеться, предъявив справку от врача и письмо «Опекты». Клейман хочет как можно скорее сделать операцию желудка. Вчера в одиннадцать часов вечера отключили все частные телефоны.

Твоя Анна М. Франк

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ 1944 г.

Милая Китти!

У нас в Убежище ничего особенного не происходит. Англичане начали большое наступление на Шербур. Пим и Ван Даан уверяют, что 10 октября мы наверняка будем освобождены. Русские принимают участие в акции, вчера они начали наступать на Витебском направлении. Это было точно в годовщину нападения немцев три года назад.

У Беп настроение все еще ниже нуля. У нас почти совсем кончилась картошка. Впредь мы будем точно отсчитывать количество картошки на каждого, чтобы он сам решал, что ему делать. В понедельник Мип берет неделю в счет отпуска. У Клеймана на рентгеновском снимке доктора ничего не нашли. Он теперь не знает, соглашаться ему на операцию или пусть все идет, как идет.

Твоя Анна М. Франк

ВТОРНИК, 27 ИЮНЯ 1944 г.

Дорогая моя Китти!

Настроение круто изменилось, все идет великолепно. Сегодня взяты Шербур, Витебск и Жлобин. Наверняка много трофеев и пленных. Под Шербуром погибли пять немецких генералов, двое попали в плен. Теперь англичане могут доставить на берег все, что им нужно, у них есть порт; три недели прошло после высадки, а весь полуостров Котантен в руках англичан! Вот молодцы!

Все эти три недели после D-day дня не проходит без дождя и шторма. Как здесь, так и во Франции, но плохая погода не мешает англичанам и американцам проявить свою мощную силу, да еще как проявить! Конечно, немцы на всю катушку задействовали свое Wuwa[59], но какой прок от этой ерунды, разве что немного ущерба в Англии и газетная трескотня у мофов. Кстати, когда они у себя в «Мофрике» заметят, что «большевистская опасность» и правда надвигается, их там затрясет еще сильнее.

Всех немецких женщин и детей, которые не работают для вермахта, эвакуируют с побережья в Гронинген, Фрисландию и Гелдерланд. Мюссерт[60] заявил, что, если волна вторжения докатится до Нидерландов, он сам напялит солдатские одежки. Неужто этот жирдяй пойдет сражаться? Что ж он раньше не отправился на русский фронт? Финляндия в свое время отвергла предложение о мире, и сейчас опять переговоры по этому вопросу прерваны. Как они будут потом локти кусать, болваны!

Как ты думаешь, где мы будем 27 июля?

Твоя Анна М. Франк

ПЯТНИЦА, 30 ИЮНЯ 1944 г.

Милая Китти!

Плохая погода, или иначе: bad weather from one at a stretch to the thirty June[61]. Правда, неплохо сказано? Да, смею тебя заверить, я уже хорошо знаю английский; чтобы доказать это, читаю со словарем «Идеального мужа»! Война идет отлично: взяты Бобруйск, Могилев и Орша, много пленных.

Здесь все ол райт. Настроение лучше и лучше, наши сверхоптимисты торжествуют, Ван Дааны мухлюют с сахаром, Беп переменила прическу, а у Мип отпуск на неделю. Таковы последние новости!

Мне мучительно убивали нерв, да еще в переднем зубе, боль была нестерпимая, мне было ужасно плохо, Дюссел даже подумал, что я сейчас грохнусь в обморок. До этого и вправду было недалеко. Тут же у мефрау тоже заболел зуб!

Твоя Анна М. Франк

Р.S. Мы получили весточку из Базеля, Бернд[62] играл роль трактирщика в «Минне фон Барнхельм». «Künstlerneigungen»[63], – говорит мама.

ЧЕТВЕРГ, 6 ИЮЛЯ 1944 г.

Милая Китти!

Мне становится страшно, когда Петер говорит, что потом он, возможно, станет преступником или спекулянтом; хотя говорится это, конечно, в шутку, но мне кажется, он сам боится собственной бесхарактерности. Я снова и снова слышу и от Марго, и от Петера: «Будь у меня столько силы и мужества, как у тебя, умей я так же добиваться своего, обладай я такой же настойчивостью и энергией, ну, тогда бы я…»

Так ли уж это хорошо, что я не поддаюсь ничьему влиянию? Что я почти всегда иду лишь тем путем, по какому ведет меня собственная совесть?