Убежище. Дневник в письмах

Сегодня утром я начала сортировать ящичек с конторской картотекой, потому что его опрокинули и все было в таком беспорядке! Я скоро чуть было с ума не сошла и спросила Марго и Петера, не хотят ли они мне помочь. Но эти двое оказались слишком ленивы. Так что я все снова убрала обратно. Я не идиотка, чтоб это делать одной!

Анна Франк

Р.S. Я еще забыла сообщить тебе важную новость, что у меня, наверное, скоро начнутся месячные. Я так думаю, потому что у меня в трусах все время остается какая-то липкая штука и мама это предсказывает. Я просто жду не дождусь. Мне это кажется таким важным, только жаль, что я не смогу пользоваться дамскими прокладками, ведь их теперь не достать, а этими мамиными затычками могут пользоваться только рожавшие женщины.

22 ЯНВАРЯ 1944 г. (ДОБАВЛЕНИЕ)

Теперь я бы такого написать не смогла. Сейчас, когда я полтора года спустя перечитываю мой дневник, я ужасно удивляюсь, что я когда-то была таким невинным подростком. Я понимаю, что, как бы сильно я того ни хотела, но такой я уже больше никогда не стану. Свои выходки, высказывания о Марго, маме и папе я понимаю так хорошо, как если б написала об этом вчера. Но то, что я так, без стеснения, написала о других вещах, не могу себе даже вообразить. Я в самом деле стыжусь, когда читаю те страницы, где идет речь о предметах, которые я хотела бы представить себе куда красивее. Я их так некрасиво описала. Ну да ладно, хватит об этом.

Что я тоже отлично понимаю, так это тоску по дому и по Моортье. Часто сознательно, но еще чаще бессознательно все это время, что я здесь была и есть, я тосковала по любви и ласке. Эта тоска иногда сильнее, а иногда слабее, но она есть всегда.

ЧЕТВЕРГ, 5 НОЯБРЯ 1942 г.

Дорогая Китти!

Наконец-то у англичан несколько удач в Африке, и Сталинград все еще не сдался, так что господа ужасно веселы и сегодня утром у нас был кофе и чай. Больше ничего особенного.

Я на неделе много читала и мало работала. Так и надо в этом мире, и уж наверняка и так можно продвинуться вперед.

В последнее время наши отношения с мамой стали лучше, но мы никогда не бываем откровенны. Папа прячет в душе что-то, чего он не хочет показывать. Все же он, как всегда, ужасно мил. Несколько дней топится печь и вся комната в дыму. Я все-таки намного больше люблю центральное отопление, и, наверно, я в этом не исключение. Марго я не могу назвать иначе, как дрянью, и она меня ужасно раздражает день и ночь.

Анна Франк

ПОНЕДЕЛЬНИК, 9 НОЯБРЯ 1942 г.

Милая Китти!

Вчера у Петера был день рождения, ему исполнилось шестнадцать. В восемь часов я уже пошла наверх, и мы вместе с Петером разглядывали подарки. Он получил кроме всего прочего настольную биржевую игру, бритву и зажигалку, не потому, что он так много курит, вовсе нет, а потому, что это шикарно!

Самый большой сюрприз приготовил менеер Ван Даан, сообщив в час дня, что англичане высадились в Тунисе, Алжире, Касабланке и Оране.

«Это начало конца», – сказали все, но Черчилль, английский премьер-министр, который, наверно, слышал такой же возглас и у себя в Англии, сказал: «Эта высадка чрезвычайно важна, но пусть не думают, что это начало конца. Скорее, я бы сказал, конец начала». Чувствуешь разницу? Но все же есть основания для оптимизма. Сталинград, город в России, который защищается уже три месяца, все еще не сдался немцам.

Чтобы вести рассказ в духе нашего Убежища, надо хоть раз написать о том, как нас снабжают продуктами. (Да будет тебе известно, что наше верхнее отделение – настоящие чревоугодники!)

Хлеб нам поставляет очень славный булочник, знакомый Клеймана. Конечно, мы получаем меньше, чем дома, но достаточно. Продовольственные карточки нам тоже покупают на черном рынке. Цены на них растут непрерывно, то, что стоило 27 гульденов, стоит теперь уже 33. И это всего лишь за клочок бумажки, на котором что-то напечатано!