Убежище в Метро. Год 2033 (СИ)

В это же время полковник Хлебников отдыхал в техническом помещении коллектора, после очередного выжигания слизи. Присев на ящики с ЗИПами рядом с шахтой вентиляции, он очень сожалел, что из-за повышенной радиации нельзя снять маску противогаза и вытереть вспотевшее лицо. В помещении кроме него сидели ещё пять человек его группы: четыре бойца с огнемётами и радист, который обеспечивал связь группы с базой. За его спиной был ранец с радиостанцией Р-168-5УНЕ. Трудно было сказать, кому тяжелее: выжигателям, которые таскали огнемёты и баллоны или радисту, который таскал рацию и аккумуляторы к ней, да плюс запас коктейлей молотова для всей группы. Группа тяжело дышала. В этот раз слизь разрослась слишком сильно и слишком быстро. Буквально неделю назад они выжигали её тут, а теперь ещё и хреновы червяки появились. А ведь выжгли всё, включая норы! И откуда только это дрянь тут снова взялась?

Вдруг радист подскочил и снял с себя радиостанцию. Он начал крутить что-то в настройках, все с удивлением уставились на него. Полковник встал и подошёл поближе, после чего похлопал его по плечу, но тот лишь отмахнулся. Хлебников, как и остальные, опешил. Они всё-таки армейское подразделение специального назначения, и дисциплина была в отряде жесткой. Бойцы сгрудились у суетившегося радиста и не понимали, что происходит. Но вот, видимо, что-то настроив, радист стал взволнованно говорить, даже сквозь противогазную маску было отчетливо слышно его слова.

— Зевс-3, Зевс-3, это Ольха-8 ответьте. Приём.

— Да, слышу вас хорошо, небольшие помехи. Приём.

— Принято, принято. Зевс три, на поверхности очень высокий радиационный фон. Сообщите время и частоты связи для нас, долго мы находиться наверху не можем, — радист пощупал себя по карманам разгрузочного жилета, после чего, достав блокнот с карандашом, начал быстро что-то записывать. — Да. Записал. Связь ухудшается. До следующего приёма. Конец Связи! — завершив сеанс, радист переключился обратно на командный канал и оглядел своих товарищей. После чего, встав по стойке смирно, начал докладывать: — Товарищ полковник, докладывает лейтенант Поляков. Только что мной был пойман сигнал от борта с позывным «Зевс-3», что сейчас пролетает над Новосибирском. По заданию Генерального Штаба Главного Разведывательно Управления, они осуществляют поиск выживших и эвакуацию в особых случаях. После чего мы договорились с ними о частотах связи и времени. Я думаю, что можно использовать радиостанцию, которая есть у генерала. Там всего-то нужно её проверить и восстановить антенну на поверхности. Или, как вариант, можно выходить на связь около выхода из метрополитена.

— Понятно. Лейтенант, за проявленную оперативность в принятии решения объявляю вам благодарность, а вот за то, что вы не спросили разрешения на связь с непосредственным командиров, я вам объявляю два наряда по кухне после написания рапорта. А теперь, бойцы, шагом марш. Нам надо зачистить ещё один технический уровень и можно возвращаться.

***

Балканы Сербия.

Командование Евросоюза было в растерянности. Совсем недавно всё было очевидно и просто. Зачистить чужими руками сербов, а потом добить исполнителей и можно было переселяться на чистые земли. Профит! Но, как всегда, жизнь внесла свои неожиданные коррективы. Русские, появившиеся буквально из ниоткуда, сначала остановили продвижение купленных с потрохами наймитов, а следом там же появилась по теми же знамёнами новая сила в виде войск, говорящих на языке бошей, которая стальным катком начала уничтожать вторженцев. На Балканы при помощи одного из уцелевших транспортных самолётов прилетел специальный представитель из Европы, который почти две недели выяснял сложившуюся ситуацию. И вот теперь по линии дальней связи он докладывал в правительству ЕС в горах Швейцарии.

— Итак, господин генерал, мы вас слушаем.

Генерал Жан Альбини одёрнул мундир и посмотрел на камеру, висящую на огромном экране, на который изображение проецировал проектор. Сам Жан даже удивился поначалу, что ему выделили такую мощную и продвинутую систему связи, ведь после войны их можно было по пальцам пересчитать. Но с другой стороны, он прекрасно понимал, что дело более, чем важное.