Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

— А то вы не знаете, что я не беру в рот спиртного! — буркнул Харботтл, подсаживаясь к шефу.

— Кто говорит про спиртное? Детям — оранжад, скажите спасибо и за это.

— Перестаньте, сэр, прошу вас!

— Вам удалось выжать из Драйбека что-нибудь важное? — спросил сержант.

— Еще бы! Исчерпывающую историю преступления! — радостно сообщил Хемингуэй. — Ума не приложу, зачем вам понадобились мы с Харботтлом, когда у вас есть Драйбек? У него тренированный ум, и с его помощью он легко раскрыл преступление.

— Тренированный ум? Можно подумать, у вас не такой, шеф!

— В том-то и дело, что совершенно не такой! — жизнерадостно откликнулся Хемингуэй.

— Я чуть с ума от Драйбека не сошел! — пожаловался инспектор. — От него и от его тренированного ума. Больной у него ум, вот что! Это же надо: бросить тень подозрения на невиновную юную леди!

— Она вам приглянулась? — спросил Хемингуэй. — А мне, честно говоря, нет.

— Не станете же вы утверждать, что такая нежная малышка может иметь к преступлению какое-то отношение? — воскликнул инспектор.

— Нет. Я другое скажу — это вас не покоробит: нужно на все смотреть непредвзято! В речах Драйбека много смысла, если не учитывать, что он все это несет от испуга.

— Да уж, напуган он сильно!

— Естественно. Вы бы на его месте тоже боялись. Убил он Уорренби или нет, не знаю, но Драйбек доказал себе, что мог бы это сделать. Теперь мне необязательно доказывать это самому.

— Он допустил как минимум одну оплошность, — заметил инспектор. — Откуда ему известно, что Уорренби застрелили из винтовки калибра 0,22?

— А вы уже решили, что он знает это, поскольку сам стрелял? Может, и так, но я не удивлюсь, если тем же самым знанием владеет вся деревня.

— Если так, то виноват доктор Уоркоп, — сказал сержант, внимательно их слушавший. — Или дурень Хобкирк. Они так довольны своей осведомленностью и собой, что я не удивлюсь, если они не держат язык за зубами. Попробуй собрать все оружие этого типа теперь, когда многие предупреждены! Надо было заняться этим сразу, как только у нас появилась пуля.

— Не огорчайтесь! — посоветовал Хемингуэй. — Если птичка, которую мы ловим, не вылетела из окошка Бродмурской лечебницы для маньяков, то у вас был шанс собрать только самые невинные стволы. Лучшее, на что можно надеяться, — найти бывшего владельца такого ружья, который его куда-то задевал. Куда мы, собственно, приехали?

— В бар «Красный лев», сэр, — напомнил водитель.

— Идемте, Хорас! Послушаем, что говорят об этом ужасном преступлении местные жители. Вам, Карсторн, лучше бы туда не заходить, вы все мне испортите. Хотя они уже достаточно нагляделись на машину, так что идемте с нами!

— Пока нас видел только один человек, — уточнил сержант, глядя на «Красного льва». — Мистер Пленмеллер, он сидит у окна. Может, мне действительно остаться в салоне?

— Вам лучше покончить с предрассудками, — грозно произнес Хемингуэй. — Вы с вашей неприязнью к этому писателю и инспектор со своим зубом на бедного старика Драйбека — а он очень полезный свидетель, я даже не ожидал, — того и гляди, меня заразите. Ну-ка, представьте меня местному эксперту по преступлениям!

Это, впрочем, оказалось излишним. Стоило троим полицейским войти в бар, как Гэвин Пленмеллер, стоя выпивавший в обществе мисс Дирхэм, майора Миджхолма и младшего Хасуэлла, радостно окликнул их:

— Кого я вижу! Мой друг сержант Карсторн, а с ним начальство из Скотленд-Ярда! Сюда, сержант! Догадайтесь, о чем мы тут судачим? Джордж, обслужите джентльменов и запишите на мой счет! Это для того, — продолжил он, приглядевшись к Хемингуэю и обращаясь уже только к нему, — чтобы вы чувствовали себя обязанным мне, если вдруг вздумаете меня арестовать. Вы — старший инспектор Хемингуэй, вели дело Гизборо. Рано или поздно я вас разговорю: я много отдал бы за улики, которых следствие тогда не разгласило. Я не пропускал ни одного заседания суда. Кстати, познакомьтесь: мисс Дирхэм. Она, как и мистер Хасуэлл, не имеет отношения к делу, о чем сильно сожалеет, в отличие от майора Миджхолма, чьи причины покончить с Сэмпсоном Уорренби, при всей их смутности, вы непременно выявите.

— Ну и язык у вас, Пленмеллер! — вздохнул майор. — Добрый вечер, старший инспектор. Грустная история!

— Наглая ложь! — радостно сказал Гэвин. — На самом деле мы все в восторге! Или вы имели в виду, что она грустная для Уорренби?

— Как я погляжу, мистер Уорренби не пользовался здесь популярностью, — промолвил Хемингуэй. — Добрый вечер, майор! Я уже имел удовольствие познакомиться с миссис Миджхолм.

Майор вздрогнул:

— Вы побывали у моей жены?

— Не совсем так, сэр. Я встретил ее в Фокс-Хаусе. Ее, Улисса и Унтиди, — спокойно уточнил он. — Очаровательные собачки! Насколько я понимаю, они выигрывают все призы?

— Надо же, от полиции ничего не укроется! — пробормотал Гэвин, заставив майора слегка покраснеть. — По-моему, миссис Миджхолм не следовало приводить Улисса на место, где его постигло унижение. Это садизм, не находите?

— Нет, не нахожу! — отрезал майор.

Абби простодушно уставилась на Гэвина и заявила: