Убийства никого не красят

— Очевидно, полиция города Нью-Йорка тоже так считает, — сухо обронил Фостер. — Поймите меня правильно, я уважаю профессионалов. Но ваши полицейские усердствуют сверх всякой меры. Вам известно, что меня даже не пускают в больничную палату, и это несмотря на присутствие охраны двадцать четыре часа в сутки?! — Он возмущённо покачал головой. Затем глянул на меня, прищурившись, и, видимо оценив мои интеллектуальные возможности, пошёл в атаку с открытым забралом: — Скажите, мисс Шапиро, если я стрелял в сестёр, то что, черт возьми, меня на это толкнуло?

— Ну, вы с Мередит не слишком ладили и…

— Боже! Да вам известно, как давно мы с ней не ладим? — перебил Фостер. — И не я злился на Мерри, а совсем наоборот. Много лет я пытался помириться с ней. — Он умолк, погрузившись в свои мысли, но вскоре возобновил военные действия: — Ладно, оставим это. Но зачем мне понадобилось стрелять в Мэри Энн?

— Очевидно, у близнецов было немало денег. А вы ближайший родственник.

— Но они могли оставить деньги своим дружкам. Или какому-нибудь обществу охраны одноногих орангутангов.

— Значит, существует завещание?

— Не имею ни малейшего представления; то же самое я сказал вашему сержанту Филдингу. Однако эта линия тупиковая, поскольку у меня самого изрядное состояние и чужого мне не надо, спасибо. К вашему сведению, я занимаю хороший пост вице-президента “Нью-Дели импорт”, очень солидной компании с филиалами по всему миру.

— Но я…

— И что самое главное, мисс Шапиро, — почти с яростью закончил Фостер, — я любил сестёр, очень любил. Обеих.

— Поймите, — примирительным тоном начала я, — я задаю вам вопросы не для того, чтобы вас подловить. Я лишь добываю информацию… которая, весьма вероятно, поможет снять с вас все подозрения.

— Боюсь, подобного рода информацией я не располагаю, — сухо улыбнулся Фостер. — По крайней мере, полиция её в грош не ставит. Но если я смогу помочь вам найти стрелявшего в сестёр… хотя ума не приложу как… — Он умолк. Затем, выпрямившись, решительно произнёс: — Хорошо, перейдём к делу. Вы желали знать, где я был в тот вечер. У нас было собрание в офисе, оно длилось до семи. Сейчас мои работодатели любезно позволили мне работать в нью-йоркском офисе до тех пор, пока ситуация не прояснится. Разумеется, это лучше, чем сидеть сутки напролёт в одиночестве и думать… О том, что какой-то маньяк сделал с моими сёстрами, — угрюмо добавил Фостер после паузы.

— И куда вы направились после работы? — участливо осведомилась я.

— Перекусить. В маленькое кафе на Пятьдесят третьей улице, где кормят гамбургерами. От офиса кафе находится всего в двух кварталах.

— Вас там запомнили? Фостер покачал головой:

— Полиция уже проверяла, показывала фотографию, но никто меня не опознал. Я даже обиделся: как же так, моё лицо, о котором моя мать всегда отзывалась как об одном на миллион, не произвело в кафе ни малейшего впечатления. — Отбросив шутливый тон, он продолжил: — Это неудивительно. Я здесь чужой, в кафе наведался второй или третий раз. И предварю ваш вопрос — платил наличными. “Божественный гамбургер” — не то место, где принимают карточки “Америкэн экспресс”.

— Когда вы оттуда ушли?

— Точно не помню. Приблизительно без двадцати восемь.

— А потом?

— Вернулся в отель. У меня был довольно утомительный день, и я решил немного почитать и лечь спать.

— Значит, вы явились в «Гранд-Хайятт» до восьми часов?

— Скорее в восемь пятнадцать. Я шёл пешком, а поскольку я неисправимый зевака, то останавливался перед каждой витриной.

— Кто-нибудь в отёле видел, как вы вошли?

— Похоже, нет. Полиция таких не нашла.

— Вы приглашали Мэри Энн поужинать в тот вечер, верно?

— Да, но у неё уже были другие планы. Сам виноват, мог заранее сообщить ей, когда приезжаю.

— Вас не обидело, что она не отменила встречу с подругой? В конце концов, вы не часто бываете в Нью-Йорке.

— Она именно так и хотела поступить, но я уговорил её оставить всё как есть, а нашу встречу перенёс на вторник. Честно говоря, я не слишком расстроился, когда узнал, что в понедельник она занята. Меня немного лихорадило в воскресенье, когда мы разговаривали по телефону, и я опасался, что на следующий день не смогу проглотить ни куска. — Я открыла было рот, но Фостер продолжил не без ехидства: — Кстати, если бы у меня было намерение укокошить сестёр, вряд ли бы я выбрал тот день, когда точно знал, что Мэри Энн нет дома.

Интересная мысль, она стоила того, чтобы её хорошенько обдумать. Но в тот момент я не нашлась что ответить и перешла к другому вопросу:

— Расскажите о вашей вражде с Мередит. Вы возражали против её замужества?