Убийства от кутюр. Тру-крайм истории из мира высокой моды

Прекрасная уроженка Гвинеи была ночной птицей, она переходила из компании в компанию, поздно вставала и отличалась неразборчивостью в выборе окружения. В Париже восьмидесятых и девяностых она появлялась на всех праздниках, которые проходили в «Бэн-Душ», в «Паласе», в «Привилеж», «Элизе-Матиньон» или в «Кастель» – экстравагантных храмах и самых знаменитых ночных клубах Парижа. В своих безумных эскападах по злачным местам она пересекалась с Карлом Лагерлфельдом, Грейс Джонс, Паломой Пикассо, Джонни Холидеем, Сержем Генсбуром, Филиппом Леотаром, Энди Уорхолом, Фионой Селин, а иногда – и со своей приятельницей, моделью и принцессой Бурунди Эстер Каматари. В эти же «тусовки» забредали порой политические деятели, начинающие стилисты или представители аристократических семей, падкие на всевозможные развлечения и ночные безумства. И безумства эти неизменно сопровождались кокаином и шампанским. Именно в клубе «Бэн-Душ», на праздновании дня рождения Наоми Кемпбелл, она встретила стилиста Нигеля Кёртиса, который стал мужем.

– Микки Рурк затащил меня на праздник, который в тот вечер устраивал владелец «Бэн-Душ» [19] по случаю дня рождения Наоми. С моего первого мужского дефиле прошло несколько часов. Вместе с моделями, которые участвовали в дефиле, на праздник пришла и Катуша. Мне не составило труда завести с ней разговор, – вспоминал он потом.

В таком же ресторанчике, на этот раз в клубе «Сен-Пэр» в Шестом округе, Катуша устроит торжественные похороны своей незамужней жизни. Она обожала танцевать. Особенно в «Сердце самбы» в доме № 79 по улице Боэти, в кафе с внутренним убранством в бенинском стиле. Кафе располагалось неподалеку от Елисейских полей, алкоголь там лился рекой, и никто, согласно установленному порядку, не имел права являться туда раньше двух-трех часов ночи. «Сердечко», как называли его завсегдатаи, было в самом сердце Парижа кусочком Африки, самым роскошным, самым модным и самым известным. Обычно разгар веселья приходился часов на пять утра. Кафе превращалось в неизбежное место встречи всех полуночников в то время, когда остальные заведения уже задергивали шторы. В клубе «Месье Кане» – так, по легенде, звали мавританца, который за всю жизнь не выпил ни капли спиртного, – порой дожидались десяти утра, чтобы закрыть двери и удачно начать новый день. Для некоторых представителей африканской политической верхушки ночь в этом уютном местечке тоже заканчивалась рано утром. Катуша то здесь, то там заказывала белый порошок, который называла «топливом ночных безумств» [20]. Из‑за этой скверной привычки «Франс-суар» окрестила ее «допинг-моделью».

В Дакаре в два часа ночи, за несколько часов до Рождества, Катушу в плотно облегающем платье и туфлях на высоких каблуках арестовали вместе с двумя подругами-сенегалками за торговлю наркотиками. Все трое попались в ловушку, которую центральный офис Отдела по борьбе с наркотиками приготовил для известного в Дакаре наркоторговца по прозвищу Ваде. Речь шла о хорошем куше – несколько килограммов героина и кокаина – и в конечном итоге о серьезном приговоре: два года тюрьмы без отсрочки и других послаблений для королевы подиумов. Моделей препроводили в центральный комиссариат, а потом в следственный изолятор, где они провели ночь. В результате пресса страшно разозлилась, скандал докатился до Франции, и повсюду слышались намеки на международную сеть торговли наркотиками. Однако версия самой Катуши, чей адвокат добился ее освобождения из-под ареста под залог через два дня, была совсем другой. В своей книге мемуаров модель рассказывает, что из Турции она решила сделать крюк, чтобы еще до Парижа заехать в Дакар, и влипла в эту историю только потому, что оказалась «не в то время не в том месте».

Катуша была не такая, как остальные. Она не имела привычки настолько серьезно ко всему относиться, как некоторые из ее младших подруг. Возьмем, к примеру, Синди Кроуфорд, американскую топ-модель с атлетической фигурой. Всегда в нужном месте и всегда с миллионными гонорарами, она построила свою карьеру твердой рукой мастера, подписав кабальные контракты с «Ревлон» и «Пепси» в 1989 и 1992 годах. Или немку Клаудию Шиффер, которой покровительствовал ее отец-адвокат и любые передвижения которой проходили всегда без сучка без задоринки. И очарования спортивной и пышущей здоровьем красоты, как у француженки Эстель Лефебюр, будущей Эстелль Холлидей, блондинки с чистейшей улыбкой, у Катуши тоже не было. Даже наоборот, Катуша с ее вечными опозданиями и безбашенными ночными эскападами не вписывалась в разряд «отличниц».

Она не была под контролем и не вязалась с пейзажем мира моды, зачастую неестественным и чрезмерно раздутым рекламой. Может быть, именно поэтому многие дизайнеры часто предпочитали ее другим моделям.