Убийства павлиньим пером

В тот же день компания «Катрайт Хаулинг», Кенсингтон Хай-стрит, получила письменные инструкции забрать мебель и перевезти ее в дом номер 4 на Бервик-Террас. Ключей не прилагалось, но дверь должна была быть открыта. Мебель была оставлена в нижнем переднем холле. Из-за ошибки в магазине «Атлас» был доставлен только один из двух требуемых стульев. (Катрайт Лимитед – компания, которая перевозила мебель в случае Дартли.)»

На этом месте Поллард, который бессознательно прислушивался к медленным шагам за открытой дверью, поднял глаза от своих записок.

– Прошу меня простить, – произнес довольно холодно чей-то голос. В дверном проеме появился пухлый, суетливого вида человек с котелком в руках, который он держал, словно люльку. Его круглое лицо, несмотря на довольно жесткие серые глаза, свидетельствовало о хорошей жизни и хорошем характере. Его тонкие каштановые волосы были расчесаны и блестели, как и хорошо скроенный черный пиджак. Но мужчина был, очевидно, расстроен. Он вошел в кабинет с некоторым подозрением, словно ожидал, что на него опрокинется ведро воды, поставленное над дверью, но затем он кое-как собрался. Поллард сразу же его узнал.

– Вы ведь не можете быть Мерривейлом? – предположил посетитель с осторожным дружелюбием. – Они… э… сказали мне прийти сюда. Я думаю, что угодно в мире можно заполучить обманом, но никогда в жизни мне не приходилось преодолевать столько препятствий, чтобы получить какую бы то ни было информацию от полиции. А ведь я родственник того человека, смею вам напомнить. Совершенно ужасно, вот как я это называю. Меня зовут Китинг, Филипп Китинг.

– Да, сэр. Входите. Сэр Генри Мерривейл скоро будет здесь.

– Послушайте, я вас не знаю? – внезапно спросил Филипп. – Ну конечно, мы где-то встречались. Я тут же вспомнил бы ваше имя, если бы это дьявольское дело не отвлекало меня.

Его, казалось, поразило известие, что Поллард – сержант полиции, и он принялся вспоминать детали их знакомства, выражая дружелюбие, шумно шаркая ногами, и будто хотел этим компенсировать свою забывчивость. Затем оседлал стул рядом со столом и понизил голос. Если бы Полларду пришлось обсуждать с ним дела, сержант почувствовал бы себя очень настороженно.

– Это дело, – произнес Китинг, – довольно тухлое, не так ли?

Поллард согласился, что так оно и есть.

– И между прочим, – медленно продолжил Китинг, – оно заставляет меня чувствовать себя свиньей.

– Почему же?

– О, мы немного повздорили с Вэнсом как раз перед тем, как он вчера ушел. Говорите что хотите, но Вэнс всегда играл со мной в игры, и я старался отвечать ему тем же. Это не важно, но вы знаете, как такие вещи действуют. Остается неприятный осадок, и вы вините себя, когда вспоминаете, что в последний раз, когда вы видели этого человека живым, вы сказали…

Задушевные признания Филиппа Китинга были прерваны бурным появлением Г. М.

Выглядел он словно призрак. Прежде всего Полларду бросилось в глаза, что Г. М. и сегодня не отказался от того, чтобы надеть воротничок. Более того, в дополнение к древней шляпе он облачился в ослепительный костюм, пальто и брюки со штрипками. Воротник-стойка был обвязан серым шарфом, над которым он еще больше потел. Он выглядел так впечатляюще, как того хочет правительство. Эффект немного омрачала его трубка из кукурузной кочерыжки, которую он зажег с очевидным удовольствием.

Усевшись, Г. М. положил ноги на стол.

Филипп Китинг сердечно его приветствовал.

– В любое другое время, сэр Генри, я был бы польщен знакомством с вами, – признал он. – Но это, ну, это гнилое дельце, как я уже говорил сержанту Полларду… Мы с Вэнсом больше были братьями, нежели кузенами.

– Спасибо, сынок. Да, должно быть, для вас это серьезный шок, – заявил Г. М., глядя в сторону. – Старина Боко предоставил вам все факты, разве не так? Я его об этом спрашивал.

– Комиссар? Да. Но дело не только в смерти Вэнса. Понимаете ли, все это будет иметь… последствия, – сообщил Филипп, поглядывая через плечо, чтобы убедиться, что дверь закрыта. – Я часто говорил Вэнсу, что ему очень хорошо быть чуждым условностям. Ему не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Можете меня назвать респектабельным псалмопевцем. Но это не так. Играй в игру и не допускай чертовых оплошностей – вот мой девиз. Понимаете, что я имею в виду? Кроме того, я не нарушу тайны, если сообщу, что я обручен с леди Прунеллой Аберисуит – дочерью графа Глэмбейка, понимаете ли, – добавил он несколько смущенно. – А старый Глэмбейк…

– Не хочу тебя перебивать, сынок, – сказал Г. М., вытаскивая трубку изо рта, – но не мог бы ты объяснить, о чем, собственно, ты нам тут толкуешь?

– Вы не знаете, кто убил Вэнса?

– Пока нет. А ты?

– Я не могу вам точно сказать, кто это был. Но я могу вам сказать, что это было. Это было тайное общество под названием «Десять чайных чашек».

Наступила пауза. Г. М. положил свою трубку. Филипп Китинг смотрел на него с такой глубокой искренностью и с такой тревогой на круглом добродушном лице, что Г. М., похоже, заколебался.

– Это очень интересно, сынок. И что же ты знаешь об этом обществе?