Убийства по алфавиту

Потом мы отправились на пляж – на то место, где было обнаружено тело Бетти Барнард. Там он ходил кругами, в течение нескольких минут внимательно изучая гальку. В этом, по-моему, было мало смысла, поскольку приливы покрывали это место дважды в день.

Однако к этому времени я уже знал, что действия Пуаро, какими бы бессмысленными они ни казались, обычно бывают продиктованы идеей.

Далее он прошел от пляжа до ближайшего места, где могла бы припарковаться машина. Оттуда он снова пошел к тому месту, где истборнские автобусы ждут, пока не отправятся из Бексхилла. И наконец, он повел нас всех в кафе «Рыжая кошка», где мы попили поданный пухлой официанткой Милли Хигли довольно несвежий чай.

Ей он отпустил комплимент в пышном галльском стиле:

– Лодыжки англичанок всегда очень тонки! Но у вас, мадемуазель, они превосходны.

Милли Хигли хихикнула и попросила его не продолжать в том же духе. Она знала французских джентльменов, какие они из себя.

Пуаро и не потрудился возразить на ее ошибку относительно его национальности. Он строил ей глазки с такой откровенностью, что я был убит наповал.

– Так, – сказал Пуаро, – я закончил в Бексхилле. Теперь я еду в Истборн. Небольшое расследование там – и все. Вам необязательно сопровождать меня. А пока заедем обратно в отель и угостимся коктейлем. Этот карлтонский чай, он отвратителен!

Пока мы потягивали свои коктейли, Франклин Кларк странно произнес:

– Я полагаю, мы можем догадаться, что вы преследуете. Вы здесь, чтобы разрушить алиби. Но я не понимаю, чем вы так обрадованы. Вы не получили никаких новых фактов.

– Это правда!

– Ну и что тогда?

– Спокойствие. Все со временем образуется.

– Тем не менее вы, похоже, вполне удовлетворены собой.

– Пока ничего не противоречит моей маленькой мысли – вот почему. – Лицо его стало серьезным. – Мой друг Гастингс рассказал мне однажды, как, еще в молодости, он играл в игру под названием «Правда». В этой игре каждому по очереди задаются три вопроса, на два из которых должен быть правдивый ответ. Третий можно обойти. Вопросы же были самые что ни на есть нескромные. Но с самого начала каждый должен был поклясться, что он на самом деле будет говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Он сделал паузу.

– Ну? – сказала Меган.

– Я хочу сыграть в эту игру. Только необязательно задавать три вопроса. Одного будет достаточно. Один вопрос каждому из вас.

– Конечно, – нетерпеливо сказал Кларк, – мы ответим на все, что угодно.

– О, но я хочу, чтобы это было еще серьезнее. Готовы ли вы поклясться говорить правду?

Он так торжественно произнес это, что остальные поклялись, как он и хотел.

– Хорошо, – оживленно сказал Пуаро, – начнем…

– Я готова, – сказала Тора Грей.

– Принцип «леди в первую очередь» на этот раз был бы невежливым. Мы начнем с кого-нибудь другого. – Он повернулся к Франклину Кларку: – Что, мой дорогой Кларк, вы думаете о шляпках, которые носят леди в этом году в Аскоте?[22]

Франклин Кларк уставился на него:

– Это шутка?

– Нет, конечно.

– Это в самом деле ваш вопрос?

– Да!

– Ну, мсье Пуаро, я, собственно, не посещаю Аскот, но, насколько я могу судить по тому, в чем проезжают на автомобилях, женские шляпы для Аскота еще нелепее, чем те, которые носят обычно.

– Эксцентричные?

– Довольно эксцентричные.

Пуаро улыбнулся и повернулся к Дональду Фрэзеру:

– Когда в этом году вы брали отпуск, мсье?

Теперь настала очередь Фрэзера застыть.

– Мой отпуск? Две первые недели августа.

Лицо его внезапно задрожало. Я догадался, что вопрос напомнил ему о потере девушки.

Однако Пуаро, похоже, не обратил особого внимания на ответ. Он повернулся к Торе Грей, и я услышал, как слегка изменился его голос. Он стал твердым. Его вопрос прозвучал остро и отчетливо:

– Мадемуазель, в случае смерти леди Кларк вышли бы вы замуж за сэра Кармайкла, если бы он вас попросил об этом?

Девушка вскочила как пружина:

– Как вы смеете задавать подобные вопросы! Это… это оскорбительно!

– Возможно. Но вы поклялись говорить правду. Ладно, «да» или «нет»?

– Сэр Кармайкл был удивительно добр. Он относился ко мне почти как к дочери. И я к нему питаю нежность и благодарность.

– Извините меня, но это не ответ. «Да» или «нет», мадемуазель?

Она заколебалась.

– Ответ – конечно, нет!

Пуаро оставил это без внимания.

– Спасибо, мадемуазель.

Он обратился к Меган Барнард. Лицо девушки было очень бледным. Она тяжело дышала, будто собиралась с силами для божьего суда.

Голос Пуаро прозвучал как удар хлыстом:

– Мадемуазель, какими вы надеетесь видеть результаты моего расследования? Хотите вы, чтобы я отыскал истину, или нет?

Голова ее гордо откинулась назад. Я был совершенно уверен в ее ответе. Я знал, что у Меган фанатичная страсть к правде.

Ответ ее прозвучал ясно… и ошеломил меня:

– Нет!

Мы все вскочили. Пуаро наклонился вперед, изучая ее лицо.

– Мадемуазель Меган, – сказал он, – вы можете не желать правды, но, клянусь честью, вам дано говорить ее!

Он направился к двери, но вернулся и подошел к Мэри Дроуэр.

– Скажите, дитя мое, у вас есть молодой человек?

Мэри выглядела испуганной и покраснела от страха.

– О, мистер Пуаро. Я… я… я не уверена.