Убийства – помеха любви

Луиза Константин оказалась изящной блондинкой лет сорока с небольшим. Здороваясь со мной, она вежливо улыбнулась. Дама, хотя и сохранила миловидность, была на редкость бесцветна. Безжизненный голос. Пустые глаза. Манеры отчужденные. Даже обстановка гостиной была какая-то безликая и пресная.

Заурядная комната, отделанная в бежевых и коричневых тонах. Единственными светлыми пятнами были две ошеломляющие акварели – одна над софой, другая над небольшим комодиком. Вообрази я себя психотерапевтом, сказала бы, что комната, если не считать акварелей (а у меня было большое подозрение, что они созданы покойным и потому не в счет), выдавала мертвенную пустоту, таившуюся за вежливой маской Луизы Константин. Это был дом женщины, которая привыкла сдерживать чувства, которая не верит в риск. Или же она нашла самого бездарного оформителя в мире.

Луиза изящным движением избавила меня от слипшегося от дождя зонтика и насквозь промокшего плаща, который я уже три года собираюсь покрыть водоотталкивающим составом. Но полностью скрыть свою неприязнь она не смогла.

– Я повешу все это в ванной, – брезгливо проговорила она, держа мой скарб двумя пальцами. – Присядьте. Я сейчас приду.

Едва я успела устроиться в кресле, как хозяйка вернулась.

Выразив сочувствие по поводу кончины ее мужа (Луиза незамедлительно поправила: «бывшего мужа»), я приступила к делу:

– В каких отношениях вы находились со своим бывшим мужем?

– В дружеских. У нас же дочь, знаете.

– Знаю. Вы можете сказать, как часто встречались с мистером Константином?

– Довольно часто. Точнее, до тех пор, пока у него не поселилась миссис Уоррен. До этого Альма постоянно заходила к нему, и я почти всегда ее сопровождала. Особенно когда она была моложе.

– Понимаю. Вы виделись с ним раз в неделю? Или раз в месяц?

Луиза ненадолго задумалась.

– Я бы сказала, один раз в несколько недель. Может, немного чаще.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Наверное, в начале сентября.

– Альма продолжала навещать отца, после того как у него поселилась Селена Уоррен?

– Месяца два она даже близко к его дому не подходила. Альма настаивала, чтобы Нил встречался с ней в ресторанах, в театре, в кинотеатре, где угодно. Но потом у нее это прошло, хотя она по-прежнему чувствовала себя не очень уютно в его квартире. После того, как Нил сошелся с миссис Уоррен.

Бесстрастный голос едва заметно подчеркнул слово «сошелся».

– Вашей дочери не нравилась Селена?

– Я бы так не сказала. Не думаю, что здесь есть что-то личное, просто всему виной обстоятельства. Вы понимаете?

Я кивнула.

– Надеюсь, вы не откажетесь ответить на следующий вопрос, миссис Константин, но при расследовании убийства необходимо изучить все связи жертвы…

– Продолжайте. – В глазах Луизы впервые мелькнула какая-то искра.

– Что вы чувствовали, когда разошлись с мужем?

– Вы имеете в виду, когда он меня бросил? – Луиза улыбнулась. От этой улыбки у меня по коже пробежал холодок. – Я чувствовала себя преданной… и брошенной. Я злилась. Может, даже подумывала об убийстве. Но это продолжалось недолго. Вскоре мы с Нилом поговорили. И он объяснил, что причина его ухода не во мне, а в нашем образе жизни. Нил ведь тогда же бросил свое дело. Вам это известно?

– Да.

– Нил решил посвятить себя искусству. Он художник, и, как все говорят, хотя я в этом ничего не понимаю, хороший художник. Это его картины. – Плавный жест в сторону акварелей.

– Красивые. Они меня поразили, как только я вошла. Вы что-то хотели сказать?

– Да нет… Просто мне помогло сознание того, что Нил ушел не из-за меня. По крайней мере, он говорил, что не из-за меня. – Луиза снова улыбнулась. На этот раз улыбка получилась такой грустной, что я едва удержалась, чтобы не похлопать ее по плечу и не прокудахтать: «Ну-ну, дорогуша, будет».

Вместо этого я сказала совсем другое:

– Вы продолжали любить своего муж… бывшего мужа?

– Должно быть, мне не следует в этом признаваться. Наверняка вы решите, что это чувство могло стать мотивом, но да, я по-прежнему любила его. И всегда надеялась, что вдруг… До встречи с Селеной он даже не заикался о разводе. Это о чем-то говорит?

А вот это было настоящим откровением. Я-то думала, что они давным-давно в разводе.

– Да все равно, – покорно добавила Луиза, нервно кусая нижнюю губу. – Раз сразу ничего не вышло, то и во второй вряд ли удалось бы.

Затем она взяла себя в руки, выпрямила спину и вздернула подбородок. Бац! – и Луиза снова превратилась в каменного сфинкса. Ну и слава богу – мне только легче. Правда, не намного… Передо мной сидела женщина, которая старательно изображала равнодушного сфинкса, но на короткое мгновение она выдала себя, показала мне, сколь обижена и уязвлена. Слабым утешением служило лишь то, что я могла приписать этот срыв своему непревзойденному умению вытягивать из людей правду. Или, на худой конец, умению сопереживать… Но на самом деле Луиза Константин просто искала повода выговориться, а я подвернулась под руку.

Теперь она то и дело посматривала на часы, удовлетворив, видимо, свою потребность в душевных излияниях.