Убийства в Белом Монастыре

– Все в порядке, Кейт. Просто неважно себя чувствую, вот и все. – Он поднял опущенную голову и оперся одной рукой о стол. Твидовый пиджак висел на его большом костлявом теле, словно был ему великоват. – Иди сюда, Кейт. Я тебя не видел с тех пор, как… вернулся. – Он протянул руку и попытался улыбнуться. – Как ты, девочка? Выглядишь хорошо. Но ты, кажется, изменилась. У меня для тебя подарок, только вот вещи пока не распаковал.

– А что случилось?

Она подбежала к нему. Он коснулся ее подбородка и заставил поднять голову, чтобы лучше ее рассмотреть. У него дрожали ноздри, но он улыбался и думал, похоже, только о ней. У Беннета было странное чувство, что он наконец увидел настоящего Джона Бохуна.

– Все хорошо, глупышка. Не дай им себя напугать, поняла? Меня вовлекли в довольно скверную историю, но, понимаешь, как бы я ни пытался доказать… я только запутываюсь. Меня точно за что-нибудь да повесят.

Мастерс подался вперед. И Джон поднял руку:

– Успокойтесь, инспектор, я пока еще ни в чем не сознался. Возможно, позже… Я пойду к себе и прилягу. Не пытайтесь меня остановить. Вы сами сказали, что законной власти у вас здесь нет.

В нем было что-то такое, что никто не решился заговорить. Он словно понял, что, пусть и на миг, ему удалось подчинить себе этих людей. Он довольно быстро прошел к двери, но тут шаг его замедлился, он обернулся и мотнул головой.

– Ну, я пошел.

Дверь закрылась.

Было тихо. Беннет посмотрел на лицо Мориса, спокойное, чуть насмешливое, и ему пришлось побороть несколько недипломатичный позыв схватить этого самого Мориса и порвать в клочья. У него уже давно было такое желание. Нет, так не пойдет. Он посмотрел на Катарину и попытался зажечь сигарету, но пальцы дрожали.

– Что с ним такое? – воскликнула девушка. – Что-то случилось…

Беннет тихо подошел, взял ее за плечи и заставил сесть. Ему показалось, что она пожала его руку. Мастерс снова обернулся – и, если он верно понял выражение лица инспектора, тот испытывал те же чувства, что и сам Беннет.

– Есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать относительно того, чем занимался мистер Бохун вчера вечером и сегодня утром, – произнес Мастерс. – Но, думаю, необходимо сначала все упорядочить. Простите, вы мисс Бохун? Значит… ну что ж, начнем.

Она как раз наливала кофе, руки ее едва заметно дрожали, но на Мориса, сидевшего по другую сторону стола, она не смотрела.

– Начнем. Ох, ну право же, дайте мне сказать! Этот бред о покушении Луизы… Как это глупо – и глуп был бы тот, кто решился бы на такое… – Морис издал звук, отдаленно напоминавший смешок; она замялась, будто и так сказала больше, чем хотела. Потом Катарина посмотрела на Беннета и вспыхнула. – Хотите кофе?

Взгляд Мастерса говорил: «Хорошая девочка!» Вслух же он произнес:

– Вынужден сообщить вам, мисс Бохун, что то же обвинение было выдвинуто и против вас. Вы не слышали, когда я об этом говорил?

– Что? О, это тоже глупость. Я ничего подобного не делала – да и зачем?

– Тогда кто это сделал? Не…

Морис издавал тихие щелкающие звуки, выражавшие протест. Он снова потрогал переносицу, словно задумавшись, потом мягко коснулся руки Катарины, будто успокаивая ее.

– Разумеется, нет, дорогая, как такая мысль могла прийти в твою бедную головку? Дорогая, будь осторожна, а то выльешь кофе мне на руку. И прошу, не надо так греметь чашками. Спасибо. – (Благожелательная улыбка.) – Я настаиваю: мои слова исказили, мистер Мастерс. Насколько помню, я не выдвигал подобного обвинения. Что же я говорил? Ах да, поскольку маловероятно, чтобы кто-либо из присутствующих сделал то, на что вы намекаете, я подумал, что, с учетом довольно бурных и не то чтобы необоснованных возражений мисс Кэрью против возможного брака ее отца и мисс Тэйт, у этой девушки есть более серьезные причины для неприязни, чем у остальных. Разумеется, я могу и ошибаться.

– Предположим, именно так все и было, – быстро сказал Мастерс. – Мисс Бохун, могу я попросить вас рассказать, что вам известно?

– Конечно. Если вы сообщите, кто заявил, что я… что я толкнула ее.

– Это был мистер Райнгер. А? Вас это удивило, мисс Бохун?

Ее рука с кофейной чашкой застыла в воздухе. Подавленный гнев перешел в истерический смех.

– Этот мелкий… Он что, правда такое сказал? Да, он точно может! Это ведь он собирался сделать меня кинозвездой. Да, теперь я понимаю.

– Что?

– У нашей крошки Кейт, – заметил Морис, – здравые представления о морали. Иногда.

Она пристально посмотрела на Мастерса, и во взгляде ее смешались отчаянное веселье и гнев.

– Здравые представления о морали, – с силой выдохнула Катарина Бохун, – да к черту их! Этот человек… Я больше не могла выносить, как он прикасается ко мне, все равно что… Даже не знаю. Слушайте, я вам расскажу, потому что это часть истории, которую вы хотели услышать. Вчера за ужином прозвучало предложение, чтобы мой дядя провел… ну, Марсию и всех нас по дому при свете луны, а сам нес бы свечу, и свет был бы выключен.