Убийства в «Маленькой Японии»

Но я лишь отмахнулся от него. Кто-то безжалостно уничтожил еще недавно полную жизни семью, пустив в ход мощное оружие, которое искромсало в клочья плоть и одежду, скрепив месиво уже запекшейся кровью. В желудке продолжало крутить.

– Дело рук законченного психопата. Ни один человек в здравом уме не способен на подобное.

– По всему видно, давненько ты не попадал на места бандитских разборок.

– Верно.

После развода родителей пять лет я прозябал в самом чреве печально известного района Лос-Анджелеса, буквально кишевшего уличными бандами, а потом еще два года обитал в трущобах Мишн-дистрикт Сан-Франциско, прежде чем позволил себе переехать в приличный район на Сансет, а после женитьбы – в мой нынешний, напоминающий комод, многоквартирный дом на Ист-Пасифик-Хайтс. Так что в прежние времена вид трупа не являлся для меня чем-то из ряда вон выходящим. Но это по своей жестокости превосходило все, что могла изобрести самая изощренная бандитская фантазия. Скользкие с виду, пурпурно-красные лужи крови натекли между телами, и зловещие ручейки застыли в стыках между кирпичами тротуара.

Чтобы успокоить нервы, я несколько раз глубоко вдохнул. А потом мне бросилась в глаза посмертная маска матери. Лицо, искаженное мукой и отчаянием. В последние мгновения жизни она ясно осознавала весь ужас происходившего.

При виде этого лица остаток сил, казалось, покинул меня. Стало трудно дышать. Наверное, я все-таки не был готов к чему-либо подобному. Сжав кулаки, я мог лишь скрежетать зубами от переполнявшего меня гнева.

Совсем недавно эта семья безмятежно прогуливалась по «Маленькой Японии», а теперь погрузилась во мрак и холод смерти на далекой чужбине.

«Пусть вор исчез без следа,
но ему не лишить нас
безмятежного покоя
холмов Оказаки».

Прошли годы с тех пор, как еще до нашей женитьбы эти поэтические строки прошептала мне на ухо Миеко, пытаясь облегчить скорбь по только что ушедшей матери, и тогда я слышал их уже во второй раз. Они опять вспомнились мне, когда погибла сама Миеко, оставив нас с Дженни сражаться с этим миром без нее. Вот и сейчас слова пришли на ум снова, и я знал почему. В них, в столь бесхитростных на первый взгляд стихах запечатлелась некая вечная истина, утешающее зерно мудрости, накопленной поколениями людей.

– Эй, ты меня слушаешь?

– Да.

Ренна играл желваками, словно перекатывая во рту воображаемые камушки и оценивая правдивость моего ответа. У него была густая копна темных волос над бесстрастными глазами копа и испещренным морщинами лицом. Черты его я бы назвал излишне резкими, но каждая будто сглаживалась по краям. При взгляде на него приходило на ум сравнение с бейсбольной перчаткой, кожа которой с годами удобно обмялась по руке игрока.

Ренна ступил на место преступления.

– Какие новости, Тодд? – спросил он.

Внутри обнесенной лентой территории эксперт-криминалист соскребал образцы крови. Волосы он стриг коротко, и они не прикрывали крупных розоватых ушей.

– Есть хорошие, но больше плохих. Дело было поздним вечером, когда народа в торговой зоне совсем мало, и потому место не слишком затоптано. Это хорошая новость. А плохо то, что Хендерсон ворчал громче обычного. Заявил, что ничего конкретного получить сразу не удастся, хотя обработает все материалы в срочном порядке. Он собрал какие-то мелкие осколки, волокна, снял отпечатки следов и уже умчался обратно в лабораторию, но оптимизма не излучал. Говорит, волокна старые и едва ли их оставил здесь убийца.

– Что за следы? – поинтересовался Ренна.

Тодд бросил взгляд в мою сторону, а потом вопросительно посмотрел на Ренну, который представил нас друг другу:

– Тодд Уиллер – Джим Броуди. Мы привлекли Броуди консультантом по делу, но лучше держи пока эту информацию при себе.

Мы с экспертом кивнули друг другу. Затем Тодд повернул голову в сторону переулка.

– Дождя не было давно, и мы обнаружили отпечатки подошв в боковом проходе вдоль ресторана. Какая-то обувь на резиновом ходу или мягкие мокасины, но нечто бесшумное. Предполагаем, что именно там сидел в засаде стрелок.

Мы с Ренной всмотрелись в глубь переулка. Это был узкий и темный коридор без единого фонаря, который между рестораном и магазином кимоно тянулся к автостоянке. Нависавший почти по всей длине балкон лишь усугублял мрак. Я изучил магазины, располагавшиеся слева и справа. От противоположной стороны улицы отходил точно такой же переулок, но укрыться в нем было бы значительно труднее.