Убийства в «Маленькой Японии»

Оги говорил по-английски с заметным акцентом. Причем обращался ко мне с тем же высокомерным пренебрежением в голосе, какое я прежде заметил у Кейси, а в его движениях была та же легкость. Как я понял, это была примета наивысшего совершенства, достигаемого годами тренировок по методам Соги, которой не хватало Дермотту, что, впрочем, не делало его менее опасным противником.

– Я просто высказал предположение, – заметил я.

Дермотт снова занес надо мной руку, но патриарх Соги жестом остановил его. Впрочем, весь этот спектакль не ввел меня в заблуждение. С первой минуты мои манеры были безупречны, но им необходимо было запугать меня. Дермотт ударил меня, не вникая в смысл моих слов, что стало вариацией их обращения со мной при первой встрече в магазине, закончившейся выстрелом в Эберса. И я понимал, что слова мне придется подбирать с особой осторожностью.

– Ваша грубость непростительна, – продолжил Оги.

Дермотт занял позицию рядом Кейси, и теперь оба стояли в шаге позади своего хозяина. У меня за спиной не осталось никого, и никто не мог видеть моих рук. Аккуратно взявшись пальцами за спрятанный обломок металла, я принялся проводить его острым краем поперек веревки.

– Приношу свои извинения. Если я вас чем-то обидел, то сделал это без злого умысла.

– Извинения приняты, – сказал Оги слишком поспешно, и стало ясно, что ему самому уже наскучила эта бессмысленная игра. – Остается сожалеть, что ваш визит сюда стал результатом принуждения.

– Вы подбросили ту бумагу в «Маленькой Японии». Ее можно было воспринимать почти как пригласительный билет.

Он помрачнел.

– Кандзи оставили в качестве предостережения. Но вы ему не вняли.

– Я понятия не имел, что это такое.

– Зато знал Хара.

– Со мной он своими познаниями не поделился.

– Щедрый гонорар, полученный «Броуди секьюрити», подсказывает, что вы лжете.

– Нисколько. Я просто посчитал, что имею дело с глубоко опечаленным отцом и дедом.

Глаза Оги превратились в узкие щелки, а потом он вдруг разразился злорадным смехом.

– А я вам верю!

Прямой потомок генерала Оги, он держался с величавостью выходца из королевской семьи. Его просто переполняло самодовольство. Вероятно, сам по себе факт, что он командовал собственной частной армией, способствовал повышенной самооценке. Или же он действительно гордился поколениями своих предков, каждый из которых был всего лишь благородных кровей мясником.

– Мне жаль, что вы проявили неуместное рвение, мистер Броуди. При иных обстоятельствах мы могли бы побеседовать с вами об искусстве. У меня в коллекции есть два Клее, три Бранкузи и полдюжины работ Дибенкорна.

Я молчал. Оги хищно всматривался в мое лицо. Глядя на него, я гадал, от чего его кожа приобрела такой странный оттенок.

– За долгие годы, – продолжил главарь Соги, – три или четыре человека сумели проникнуть в наши тайны столь же глубоко, как вы. Еще нескольким удалось побывать в Сога-джуджо и выжить. Но до сих пор никто не ухитрился совершить и того, и другого. Это поистине подвиг, достойный аплодисментов. Мы не можем не уважать подобных достижений, особенно потому, что нами приложены немалые усилия, чтобы… оставаться в тени. Скрытность действий – насущная необходимость, если мы и дальше хотим продолжать свой путь. Нашим традициям триста лет, но от нас требуется стремление к постоянному совершенствованию. И когда мы сталкиваемся с кем-то, чьи достижения не менее значимы, для нас дело чести – отдать этому человеку должное. К несчастью, ваши таланты и привели к столь прискорбному концу. Мы сделаем все, чтобы вы приняли смерть с достоинством, как это случалось с вашими предшественниками.

Он снова завел речь об этом. И каким небрежным тоном! Если же только учесть риск, на который они пошли, чтобы похитить Дженни из-под носа у полиции, его слова казались лишенными логики и смысла. Но стоило ли искать логику, когда на сей раз правдивы были сама интонация Оги, твердая решимость в его голосе, непреклонная суровость в его взгляде?

Опустошенность, которую я впервые познал в тот вечер, когда застрелили Эберса, снова на мгновение овладела мной. Я не боялся встретить смерть. Если бы только речь шла обо мне одном. Но все обстояло иначе. Мне необходимо спасти Дженни. Неужели жизнь моей дочери тоже оборвут эти не знающие пощады люди – Оги и его подручные?

Я продолжил попытки перерезать веревку. Дело шло медленно, но все же продвигалось.

– Что будет с моей дочерью? – спросил я.

– Но вам же уже сказали ключевое слово.

– Мне просто велели отступиться.

– Чего вы не сделали, не так ли? Пошли на риск и потерпели провал. Умейте отвечать за последствия.

– Есть еще Нода и Джордж, – напомнил я.

Пальцами правой руки Оги прикоснулся к левому рукаву своего самуэ. Я сидел низко и под углом к нему, а потому успел разглядеть, как в глубине широкого рукава блеснуло что-то металлическое.

Оги окинул меня жестким взглядом.