Убийства в Солтмарше. Убийство в опере

Пока я снимал стихарь, мятеж почти подавили. Последних, самых упорных бунтовщиков вышвыривали за двери Берт (не скрывавший радости), викарий (пытавшийся радости не выказать) и Фостер Вашингтон Йорк, который, напевая негритянский духовный гимн «У меня есть крылья», с ревностным пылом и истинно христианской неподкупностью тоже вносил свою лепту в общее дело. Поспев, так сказать, к шапочному разбору, я наподдал одному юнцу по имени Скоггин, которому мечтал врезать уже года полтора, и мы, заперев двери, продолжили службу. Викарий сократил проповедь до тринадцати минут, а закончив, двинулся не в ризницу, а прямо к дверям, отпер их и вышел на крыльцо. Я пошел за ним. Хулиганы еще болтались перед церковью, очевидно, поджидая нас. Никто, однако, не думал, что мы появимся так скоро, и мы, нечего и говорить, застали их врасплох. Не давая им времени опомниться, викарий поднял руку и, указывая сначала на одних, потом на других, произнес:

– Вы совершили святотатство! Кроме того, вы нарушили общественный порядок. Я поставлю в известность констебля, и вам очень скоро придется ответить за ваше поведение. Можете идти.

Да, от Куттса я не в восторге, но иногда им просто восхищаешься.

Парни только переглядывались и облизывали губы. А потом начали разбредаться. Всего их было пятнадцать – некоторые даже не из нашего прихода, а из соседней деревушки под названием Стэдхемингтон.

– Да, интересно, – протянула миссис Брэдли, услышав мой рассказ.

– Это показывает, что думают в деревне.

– Да. – Она усмехнулась. – А вот почему они так думают?

Я лишь лепетал о дыме, который бывает и без огня, об угле, который не обожжет, да замарает, а миссис Брэдли опять сжала губы в клювик и покачала головой.

– Миссис Куттс, – молвила она. – Верблюдица может плюнуть, может и укусить. Анонимно, милый мальчик.

– Вы про визитные карточки Гэтти?

– Разумеется. Эти карточки в дом викария никто не присылал. Что скажете, молодой человек? Виновен мистер Куттс или нет? Нормален или нет?

– Да ну, бросьте, – запротестовал я.

Она опять улыбнулась.

– Решайте, мой милый. Считаете ли вы его отцом ребенка? Его жена считает. Это ее все время и мучит.

– Быть не может! – Я, нечего и говорить, лицемерил. Миссис Куттс думала так с самого начала. Жуткая женщина. Совершенно жуткая!

– Вопрос в другом, – продолжала моя собеседница. – На чем основана ее уверенность? На достоверном знании, как выразился бы один мой приятель? Или она сделала вывод из имеющейся в ее распоряжении информации? Или же она просто подозревает и пытается доказать или желает, чтобы муж ей доверился? Или дело в чем-то еще? Особенно меня интересует последний вопрос.

Я не имел ни малейшего представления, о чем она, но сделав умное лицо, после секундной паузы выдал:

– Если отец ребенка – викарий, то Боб не виноват.

– Почему?

– Ну… – Я припомнил, как старый Куттс задал перцу Берту и его слуге, прежде чем они привязали его в загоне. Костяшки пальцев у него были ободраны, словно он лупил дерево. А как он выставил грубиянов из церкви! Такому человеку ничего не стоило свернуть девушке шею. Так я и сказал миссис Брэдли. Она только хихикнула.

– Вы должны признать, что если он отец, то у него достаточно хороший мотив для убийства, – не унимался я.

– Да, но зачем же ждать еще почти две недели после рождения ребенка? Нет, дорогой Ноэль. Если вы хотите повесить убийство девушки на отца, вам придется объяснить, почему он так долго ждал.

– Викарий, как я понимаю, оплатил питание и проживание Мэг в таверне.

– Как вы понимаете? То есть точно вам не известно?

– Нет. Мне дали так понять, – сказал я. Дафни ведь ничего не отрицала.

– Маловато. Согласитесь, этого маловато.

– Я могу спросить Лори, чтобы знать наверняка. Или даже самого Куттса.

– Думаю, миссис Куттс их уже спрашивала. И думаю, все ей отвечали уклончиво.

– И на этом основаны ее подозрения?

– О нет. Они были у нее и раньше. Иначе зачем ей выгонять девушку? Женщина типа миссис Куттс получила бы колоссальное удовольствие, изводя бедняжку покровительством и милосердием. Такие жестокие люди отпускают своих жертв только в особых случаях.

Да, здесь старая дама, нечего и говорить, попала в точку. Спасать падших (не без элемента инквизиции) – то был конек миссис Куттс.

– Так что теперь делать? – спросил я. – Между прочим, это вы предположили, что Мэг убил ее соблазнитель.

Миссис Брэдли с дьявольской улыбкой взяла маленький листочек бумаги, из тех, которыми прокладывают сигареты в коробках, и печатными буквами написала:

«Если будете и дальше вести себя столь же глупо – вашего мужа повесят».

Бумажку она положила в конверт, запечатала и вывела имя и адрес миссис Куттс.

– Тоже хочу отправить анонимку, – пояснила она. – Идемте. Отошлем ее по почте. Теперь насчет всех этих алиби.

– Каких алиби? – спросил я, шагая вслед за ней к выходу. – А, вы про Куттса и убийство? – Я рассмеялся. – Конечно, он не убивал. Он был у всех на виду, пока не поссорился с сэром Уильямом. А потом на него напал Берт… правда, мы не знаем точно во сколько. Получается, у него нет алиби с момента ухода с праздника и до самого нападения.