Убийственная связь

— Equus Quagga Quagga, — информировал Стокер. — То же семейство, но не точно зебра. С равнин южной части Африки. Первый экземпляр в этой стране принадлежал Георгу III.

— Видите ли, — объяснил Пеннибейкер, — король и его королева Шарлотта были весьма заинтересованы в естествознании. Королева получила в качестве свадебного подарка свою собственнyю зебрy, самкy. Пара для бедняжки умер по дороге из Африки, — скорбно произнес он. — В противном случае, мы могли бы разводить их.

— Была попытка, — сказал мне Стокер. — Зебру королевы скрестили с ослом, и родилось нечто похожее на кваггу. Но королю подарили настоящую кваггу. В конце концов животное скончалось, и его останки считались потерянными на протяжении десятилетий.

— Пока я их не нашел! — вскричал мистер Пеннибейкер.

Он двигался вокруг образца, пораженно вглядываясь в его глаза.

— Я не знаю, что сказать, мой дорогой друг. Я смотрю ему в глаза, и он кажется живым!

Стокер ничего не сказал, но я почувствовала в нем прилив удовлетворения. Он получaл огромное удовольствие от своей работы и этим образцом мог гордиться по праву.

— В каком состоянии он был, когда вы его нашли? — спросила я мистера Пеннибейкера.

Его лицo исказилось от шока и ужаса.

— Обломки, моя дорогая леди. Руины. Не ведаю, как мистер Темплтон-Вейн воскресил его, но он - настоящий волшебник. У меня была только шкура, да и то траченная молью. Не осталось ни одной кости, ни ресницы! И из такого хлама он вернул мне... это. — Он замолчал, снова восхищаясь своим трофеем.

Я повернулась к Стокеру.

— Когда ты это сделал?

Он пожал плечами.

— Мое основное задание, пока ты была на Мадейре. Я разобрал несколько зебр и ослов, чтобы оценить структуры скелета и построить арматуру. Затем сваял тело, установил его и проделал необходимые ремонтные работы в шкуре, — перечислил он, как будто это было так же просто, как приготовить чашку чая. — К тому времени, как ты вернулась, оставалось лишь закончить глаза.

Одной из самых интересных — и ужасных — частей работы Стокера было создание глазных яблок для животных. Он никому не доверял их раскраскy, предпочитая взять тонкую соболью кисть и справиться с задачей самому. Этот особый экземпляр смотрел с настороженным видом. Устремленный на горизонт взгляд был настолько бдительным, насколько можно ожидать от стадного животного, оказавшегося на травянистых волнах африканских равнин.

— Замечательно, — сказала я Стокеру.

— Замечательно? — яростно заморгал мистер Пеннибейкер. — Это чудо! Моя дорогая леди, вы понимаете, что это существо уже вымерло?

— Правда?

Стокер развел руками.

— Возможно, в африканском интерьере осталось несколько экземпляров, но в Европе, в неволе, их нет. Последний умер несколько лет назад, а останки не сохранились.

— Трагедия! — Брови мистерa Пеннибейкер гневно вздрогнули, как усики злого жука. — Преступление!

— Ну, по крайней мере, у вас есть этот образец, — утешила его я.

Он кивнул, поворачиваясь еще раз к своему трофею.

— Это намного превосходит мои фантазии, — торжественно объявил он. — И следует отпраздновать. Тост!

•   •   •

Когда мистер Пеннибейкер предложил отметить тостом прибытие квагги, я ожидала херес, липкий и болезненно сладкий, вылитый из пыльной бутылки и предложенный в антикварном бокале.

Вместо этого подали французское шампанское, несомненно экстравагантного винтажа, налитое в самый прекрасный хрусталь и — в какой-то момент — мою туфлю. Я признаю, что настроение мистера Пеннибейкера оказалось заразительным. Стокер насладился бокалом-другим освежающего напитка, остальные бутылки были поглощены Пеннибейкером и мной с головокружительным энтузиазмом.

Мы долго беседовали о состоянии естествознания, опере, растущей угрозе объединенной Германии и обуви.

— Чтобы носить такую обувь, нужна женщина, обладающая огромным отличием, — произнес он, снимая с моей ноги черную кожаную туфлю. — Монахиня в своей простоте. Но обратите внимание нa деликатный изгиб каблука, строгость маленького ремешка поперек подъема. Это поэзия! Сонет в обувной коже, — декламировал он, опрокидывая в туфлю остатки шампанского. Он глотнул и причмокнул губами.

Стокер вздохнул, поднимаясь.

— Думаю, пора нам пожелать хозяину спокойной ночи, — предложил он.

Потребовалось еще два бокала, прежде чем мистер Пеннибейкер и я согласились расстаться. При прощании мы обменялись поцелуями в обе щеки на континентальный манер.

— Какой милый маленький человек! — пробормотала я, утыкаясь в грудь Стокера, когда мы сели в карету для поездки домой. — Правда, жаль его чучелa котят...

Грудь Стокера загрохотала под моей щекой, и прошло мгновение, прежде чем я поняла, что он смеется.

— Спи, Вероника. Я разбужу тебя, когда мы будем дома.

•   •   •