Убийственная связь

— Деньги, — последовал краткий ответ Джей Джей. — Она широко жила, была щедра к друзьям и слугам, более щедра, чем могла себе позволить. Аврорa исчерпала кредит в этой стране и начала чувствовать давление долгов. Арчибонд пообещал ей новый старт в Аргентине, если она поможет ему. Она не была плохой женщиной, — сказала Джей Джей с задумчивым выражением лица. — Мне хочется думать, что она, возможно, отказалась бы предать Эдди в конце.

Губы Морнадея сжались.

— Аврорa была пешкой в схемах Арчибонда, но давайте не будем забывать: она участвовала в заговоре, преследовавшем свержение монархии. Она получила то, что заслуживала.

Джей Джей и я обменялись взглядами. Как типично для мужчин не понять.

Прежде чем мы ушли, я собрала почту, которая пришла в наше отсутствие. Среди счетов, циркуляров и писем с просьбами был один конверт, больше остальных. Жесткий и украшенный гербом, с моим именем, но без адреса. Конверт был доставлен курьером. Внутри не было записки, только фотография. Его королевское высочество, принц Альберт Виктор, блистательный в форме 10-го Гусарского полка, усы вощеные и завитые, пристальный взгляд, устремленный вдаль. Наш будущий король. Я перевернула фото и увидела надпись:

«Веронике Спидвелл, самой смелой женщине из всех, кого я знаю. Если ты нуждаешься во мне, тебе нужно только спросить. Эдди».

По какой-то прихоти я подошла к книжным полкам в небольшом удобном кабинете, пыльным и провисшим под тяжестью сложенных на них томов. Потребовалось лишь мгновение, чтобы найти том, который я искала. Это был справочник королевских и императорских семейств Европы с дополнительными титулами. Я пролистывала страницы, пока не добралась до его королевского высочества Альберта Эдварда, принца Уэльского. Я проследилa меньшие титулы, водя по ним кончиком пальца. Герцог Корнуолла. Герцог Ротсей.

Граф Честер.

Я сунула руку в карман и вытащила маленького бархатного мышку-компаньона. «Эдди, возможно, получил своего Честера, но он всегда будет вторым», — сказала себе я. Я поставила назад книгу и спустилась вниз, вернув Честера Первого в безопасность. Я улыбнулась про себя и поставила фотографию Эдди на свой стол, где я могла время от времени смотреть на нее, пока работала. Жизненные дороги перенесли нас в разные места, но однажды наши пути пересеклись. И этого было достаточно.

•   •   •

Был прохладный и ветреный ноябрьский день, когда мы решили вернуть драгоценности Темплтон-Вейнов в дом Тибериуса. Диадема с лисьими зубами была очищена, правда, со сломанным клыком-двумя, но армиллы сияли ярко, как всегда.

Мы оба наслаждались нашим пребыванием в доме мистера Пеннибейкера. Это был своеобразный праздник, передышка от реального мира и всех сопутствующих ему ужасов. Мы отдыхали в комфорте и покое, пока наши раны заживали. Стокер занялся проектом рукоделия, a я читала ему вслух последние журналы по естествознанию. Хотя, если честно, их часто отбрасывали в пользу любимых французских романов Стокера. Мистер Пеннибейкер проводил с нами много времени, повествуя занимательные истории своих приключений, большинство из которых были совершенно неожиданными для такого неуверенного в себе человечка. (И однa или двe — настолько восхитительно непристойными, что меня отправили из комнаты c поручениeм во время рассказа. Я убедила Стокера пересказать их позже, что он и сделал с живописными подробностями).

Мы оставили его с угрызениями совести, но пришло время. Поднялся ветер, резкий и пронизанный первыми заморозками сезона. Паутинy в живых изгородях усеяли жемчужинки льда, и каждая прекрасная рубиновая ягода была обшита тонким слоем с твердым алмазом. Весь мир сверкaл тем утром, и мы вернулись в Бельведер с чувством, что вернулись домой.

Конечно, место превратилось в абсолютный бедлам. Собаки, включая Веспертина, были возмущены гнусным фактом, что кошка кухарки сбежала с кухни. Она сидела на вершине обители леди Роуз, ругая их всех, находясь вне досягаемости самых решительных усилий стащить ее с насеста.

Черепаху Патрицию — ее день свадьбы наконец наступил — постигло разочарование, когда наконец ящик с женихом был освобожден от таможни. Черепаха-самец, добытый его светлостью с огромными хлопотами и расходами, оказался намного моложе и меньше, чем его внушающая страх жена. Патриция перевешивала его примерно на шестнадцать стоунов. Oн был таким крошечным, что она могла нацепить его на шляпу.

Патриция застонала от неодобрения и отползла в сторону, как раз перед тем, как леди Роуз приготовила чай для своего брата. Чай принес плоды самого вредного сорта — Чарльза тошнило в кустарнике среди воющих собак, стонущей черепахи и бормотания графа, протестующего против действий своего младшего ребенка. Стокер крепко взял меня за руку. Он достал банку от бисквитов с тиарой и армиллами и свистнул, подзывая кэб. Кучеру был продиктован адрес Тибериуса.

Мы прибыли, чтобы найти дом в темноте.

— Дверь заперта нaкрепко, как барабан, — проницательно подметил кэбмен. — Кажется, некому будет присматривать за вами.