Убийственная тень

Джим слушал его разинув рот. Сколько он знал Чарли, впервые тот произнес такую длинную речь. Только сейчас ему открылось, сколько чудес и знаний таит в себе ум человека, ранее прилагавшего все усилия, чтобы оставаться в тени.

Во взгляде Эйприл страх мешался с возбуждением. Неужели журналистское ремесло – такой возбудитель, что заставляет преодолеть страхи, присущие обыкновенному человеку?

– И в чем выражалась его власть?

Чарли ответил не сразу. Сперва он указал на две лежащие на полу шляпы. На одной чудом сохранилось полусгнившее от влаги перо; тулья другой была украшена потускневшим серебряным позументом. От полей обеих было аккуратно, видимо острым ножом, вырезано по клоку. Рядом со шляпами валялись старый красный платок и обрывок ткани с бурым пятном посредине.

Старик поднял именно эту тряпицу, поднес к носу, понюхал и кивнул, как будто эта проверка лишь подтвердила то, что было ему уже известно.

– В каждой вещи, в каждом предмете одежды, коими обладает человек, остается частица его души, след его жизни… – Он поднял повыше тряпку, чтобы все видели, затем небрежно бросил на пол. – Его крови. Обряд, который совершил Элдеро в этом священном месте, был возмездием за убийство его соплеменников и семьи его дочери Талены. Не знаю, как он добыл эти предметы, но совершенно уверен, что они принадлежали тем убийцам. – Он помолчал, давая возможность присутствующим осмыслить сказанное. – Вот как это было…

И всем вдруг показалось, что Чарли уже не с ними, не в пещере, что он перенесся туда, где происходили события вековой давности, завершившиеся смертью двух людей, чьи останки лежат сейчас перед ними.

– Перед Элдеро стоит сосуд. Он берет вещи тех, кого хочет поразить. Две шляпы, платок, обрывок рубахи, вымазанный кровью. Отрезает от них по клочку и сжигает их вот в этой глиняной чаше. А потом пересыпает пепел в сосуд с песком. Остается завершить обряд, но он не успевает этого сделать, потому что приходит вот этот человек и убивает его.

Глаза Эйприл горели; она заговорила так, будто всеми силами старалась удержать слова, но не смогла:

– А что должно было случиться по завершении обряда? И что за песок был в сосуде?

Чарли повел плечами, словно внезапно навалившаяся усталость напомнила ему о прожитых годах.

– У него нет единого названия, все зовут его по-разному. Безмолвный Воин, Сновидец, Сын Земли. Но самое точное, пожалуй, Chaha'oh.

– Что это значит?

Джим ответил вместо Чарли. Ему вдруг вспомнился их разговор накануне вечером, и он себя спросил, не совпадение ли это.

– Chaha'oh. Тень.

Чарли посмотрел на него и кивнул.

– Да, тень. Ее порождает, питает, дает ей силы сама Земля. Из Земли она появляется и в Землю уходит, прячется в ее укромных уголках. Как тень человека не может существовать без человека, так и Chaha'oh не может существовать без Земли. Обряд должен был вызвать к жизни ту тень. Но этого не случилось…

Он слегка усмехнулся, словно констатируя неизбежное. Потом поднял с пола новую горсть пыли. И всем в этом простом жесте почудилась угроза.

– Время прошло, но сила Элдеро не иссякла. Она лишь покоится в ожидании того, кто придет и разбудит ее. Калеб вошел в пещеру, обнаружил золотую вещь и принял ее содержимое за песок, перемешанный с золой. Он высыпал их, а сосуд унес с собой. Круг замкнулся. Тень ожила.

Джим спросил, желая опередить Эйприл:

– И что она призвана делать, эта тень?

Чарли поглядел на него изумленно – как это он до сих пор не понял? И произнес одно-единственное слово, просвистевшее, как меч, над их головами:

– Убивать.

Он снова дал им возможность осмыслить, поверить или не поверить, и эта пауза показалась им бесконечной, как все неведомое, непознанное. Потом он указал на скелет с раздробленным черепом.

– Первым она убила вот этого человека.

Джим присел и начал внимательно осматривать останки.

– Но убила не так, как убивает сейчас. Почему у него расколот только череп, а не все кости?

– Это трудно объяснить. Сосуд – он одновременно воля и неволя. То, что было внутри его, не может выйти само по себе. По-видимому, этот человек увидел сосуд, хотел его поднять и склонился к нему лицом. Этого оказалось достаточно…

В наступившей тишине каждый из присутствующих, памятуя о своих личных демонах, вообразил себе сцену этой смерти. Эйприл первая вышла из транса и попыталась опровергнуть истину силой своего рассудка. Голос, помимо ее воли, срывался на визгливые ноты:

– Нет, постойте. Объясните мне толком, что все это значит. Есть ли во всем этом хоть крупица логики или ее совсем нет? Вы взяли с меня обещание ничего не писать об этих происшествиях. А зачем, спрашивается? Представляете, что будет, если я его нарушу? Слышите громовый хохот моих собратьев по всему континенту? После такого разоблачения мне придется приплачивать самой захудалой газетенке, чтобы она мне доверила писать некрологи.

Джим повернулся к Чарли и постарался выстроить фразу так, чтобы ненароком не обидеть старика. Как правило, такие старания достигают обратного эффекта.

– Согласись, Чарли, в это и впрямь поверить трудно.