Убийственная тень

Сеймур провел пальцами по груди пса. Немой Джо застыл и высунул язык, словно никогда в жизни не испытывал такого наслаждения.

– А теперь убери руку.

Сеймур послушался, и Немой Джо тут же стал наступать на него, выпятив грудь и всем своим видом показывая, что одной ласки ему мало.

– Видал наглеца?

Сеймур засмеялся.

Но тут позади них раздался женский голос, и над их головами простерлась тень.

– Сей!

Джим поднялся и наткнулся взглядом на встревоженное лицо Эйприл Томпсон. Она узнала его, и тревога улетучилась, уступив место какой-то неловкости. Джим снова поглядел на Сеймура и обнаружил, что на детском личике сияют в точности такие же глаза, как у Эйприл. От этого у Джима почему-то защемило сердце.

– Вижу, ты и твой пес уже познакомились с моим сыном.

– Сеймур – твой сын?

Мальчик вмешался и не дал матери ответить:

– Джим объяснил мне, как подружиться с собакой. Его зовут Немой Джо.

– Иногда мне хочется, чтоб и тебя так же звали. Садись в машину и пристегнись. Нам пора.

– Есть. Пока, Джим. Пока, Немой Джо.

Он в последний раз погладил по голове пса и запрыгнул в машину. Джим и Эйприл сквозь заднее окошко следили, как он, почти скрытый спинкой сиденья, копошится, пристегивая ремень безопасности.

Потом они перевели взгляд друг на друга. Сеймур по детской наивности, конечно, не заметил их взаимного смущения.

– Извини, у меня слишком экспансивный ребенок.

– Славный парень. Умный и живой. Сколько ему?

– Даже слишком живой.

Эйприл не ответила на его вопрос. Джим пытался стряхнуть неловкость, а бессонная ночь отказывалась помогать ему в этом. Тогда он решил сменить тему, как будто эта уловка могла что-либо изменить в их отношениях:

– Ты здесь по делам?

Эйприл махнула рукой.

– Была на бессмысленной пресс-конференции по убийству Калеба. Полиция блуждает во тьме, хотя и напускает на себя таинственность. Они не только не знают – кто, но и не знают – как.

Она посмотрела на него, словно пытаясь проникнуть за барьер темных очков.

Джим, подходя к Сеймуру, не стал снимать очки. Ему не хотелось выслушивать очередное изумленное замечание ребенка по поводу его глаз. Теперь он был рад, что не снял их.

– Ты ничего не хочешь мне сообщить помимо уже сказанного?

– Нет. Я рассказал тебе то же, что и Роберту.

Джим лгал и знал, что Эйприл это понимает. То, что он видел, явилось бы лакомым кусочком для любого хроникера, и уж тем более для хроникера местной газеты.

Но в жизни его было слишком много разных стычек, чтоб еще нарываться на стычки с полицией. На это он не пошел бы даже в угоду своей бывшей девушке и ее сыну с голубыми глазами и волосами, черными как смоль.

Эйприл не настаивала. В конце концов, ей не привыкать.

– Ну как знаешь. Если передумаешь – заходи ко мне в редакцию.

Она повернулась к нему спиной и направилась к своей «хонде». Джим наблюдал, как она садится в машину, заводит мотор и выезжает со стоянки. Сеймур помахал ему сквозь стекло, и Джим ему ответил. У него не шло из головы лицо Эйприл, когда она обошла его вопрос о возрасте сына.

Он еще несколько минут постоял, размышляя и поеживаясь от неестественного холода под ярким солнцем, заливавшим стоянку.

Но долго размышлять ему не пришлось. Немой Джо вдруг задергался рядом с ним, словно исполняя чечетку на асфальте. Джим увидел, что пса бьет дрожь.

– Что? Что с тобой?

Он было потянулся к нему погладить, но Немой Джо шарахнулся от него и в три прыжка достиг пикапа. Вспрыгнул на пассажирское сиденье, скрючился и продолжал трястись, закатывая глаза под лоб.

Потом вдруг дико завыл.

Глава 16

Не докажут, сучьи дети. Нипочем не докажут. Не докажут.

Джед Кросс про себя твердил эти слова, зажав в зубах сигарету и вытянувшись на койке в тесной камере флагстаффской тюрьмы, что на Сомилл-роуд, 951. Дым от сигареты поднимался к высокому зарешеченному окошку за его спиной. Тень от гор рассекала надвое это убогое ложе.

Наполовину свет, наполовину тень.

Наполовину дым, наполовину пыль.

Стоило ему повернуться на проклятой койке, пылинки начинали как бешеные плясать в воздухе. Одеяло с тюремным штемпелем Аризоны – настоящий рассадник клопов. Джед метнул окурок в маленькую раковину слева и сел на постели. Скоро все сигареты кончатся, а надзиратели и не думают пополнять запас.

Он был все в той же одежде, в которой его взяли: белые полотняные брюки и легкая рубашка из хлопка. Суки, даже в душ ни разу не сводили! Носки провоняли потом, ботинки из нубука замызгались. Шнурки из них, конечно, вытащили и ремень отобрали.

Могли бы и оставить: он руки на себя накладывать не собирается.

Ни сейчас, ни в будущем.

Взяли его дома ранним утром, подняли с постели. Накануне вечером он был с друзьями в «Кинг Стейк Хаус», где можно сытно поесть и послушать хорошую музыку. Настоящие песни с узнаваемой мелодией и голоса какие надо – не этот рэп, от которого уши вянут. Вернулся он поздно, перебрав и пива, и виски, не раздеваясь рухнул на кровать и заснул.